Ведьма и закон. Игры вестников - Евгения Чепенко

Начальство удивило. Оно вдруг перестало сверкать божественными глазами, обернувшись в новую оболочку, вскочило резво и начало по-человечески драться с человечками. При этом расклад сил был неоспорим. С парой незаклятых ножей против бога идти – равно зубочисткой в слона тыкать. Теоретически вред нанести можно, но это ж как изловчиться надо!

Пока шеф старательно изображал бравого человеческого мужчину, растягивая секундный бой в минуты, Руся, кряхтя, села и начала разминать онемевшую конечность руками. Если начальству так надо, значит, спорить или вмешиваться не стоит. Этот закон ведьма уяснила. Все равно потом расскажет, чего конкретно хотел добиться. Рядом лицом в траву приземлилось туловище. Руся перевела взгляд на затылок с богатой темной шевелюрой, собранной в хвост по тому же принципу, что у их «изюминки» из болота.

Это уже было любопытно, и Козлова прервала массаж, решив в интересах текущего расследования испортить прическу поверженному господину. Но стоило ей потянуться к кожаному плетеному шнуру, как… Нет. Господин не повернулся и даже не застонал, шеф отпинал вояку на совесть. Дело в другом. Руся как-то не вспомнила сразу, что в прошлом в людях много всякой живности водилось. Оттого, когда по трем замысловато уложенным хвостикам пробежало насекомое, а потом на пару сантиметров левее еще одно, ведьма пискнула, отдернула руки и на всякий случай отодвинулась. И в эту же секунду сделала важное открытие.

– Шеф! Вшей у «изюминки» не было!

Аккурат в ряд с первым упали еще два туловища.

– Марусенька, – вкрадчиво начал ответную речь Лик, – какой был приказ?

– Молчать, – шепотом отозвалась Козлова, снизу вверх преданно уставившись на Эйдолона. – Что, даже сейчас надо было молчать?

– Да.

Лик не злился. Он на местном диалекте уточнил, понимает ли она подобную речь. Ведьма уставилась удивленно на него, что Ликург и принял за ответ.

Дальше Руся с любопытством наблюдала, как шеф ногой откатил ближайшего к нему вояку в сторону, присел рядом с его плечом на корточки и, на мгновение сверкнув глазами, вытянул его сознание из небытия, а затем заговорил. Языка Козлова не понимала, но общая картина была знакома. Эйдолон вел допрос. Голос его звучал спокойно, сурово, тихо. Поверженный воин не отличался болтливостью, все как-то больше пытался подняться и отмалчивался. Смерти эти парни не боялись. Не добившись ничего от первого, шеф отключил его и вернул сознание второму. Картина повторилась. Третий, кажется, поведал чуть больше остальных.

Говорить запретили, так что Руся уставилась на начальника максимально, по ее мнению, вопросительным взглядом. Лик усмехнулся. У нее мимика без того выразительная, а когда она пыталась нарочно добавить выразительности, зрелище получалось пугающим. Это как с тем ее плотоядным оскалом, который она считала, очевидно, обворожительной открытой улыбкой и в ход пускала редко, но когда пускала, становилось страшно.

– Мальчик сказал, что хоть они простые служители, но ангелы за них отомстят.

Мальчик? Руся растерянно потерла мочку уха, пытаясь осознать, по какой причине шеф назвал одного из агрессоров мальчиком.

– Им и семнадцати еще нет, – понял ее без слов Лик. – Поднимайся. Мы идем к ангелам. И почему я не удивлен, что тебя заинтересовало слово «мальчик», но не фраза «ангелы за них отомстят»?

Маруся пожала плечами и, стараясь опираться больше на правую ногу, встала. Ангелов не существует. Это все знают. Либо мальчишки лгут, либо «ангелы» мальчишкам солгали о своей сущности. Что тут удивительного или сложного. А вот определить возраст человека, когда он не мыт, не брит, не стрижен и плохо пахнет, – сложно.

Сигюн давно спала, а он все не мог разжать объятий. Локи положил подбородок ей на плечо и принялся рассматривать выцветшие русые брови и ресницы. Бледная, почти белая прозрачная кожа с фиолетовым рисунком вен. Тонкие кости. Он любил ее острые ключицы и ее локти, хрупкие запястья, длинные пальцы с овальными ногтями, заманчивый изгиб спины и узкие ступни. Она не изменилась ни капли. Все такая же, какой он ее нашел когда-то. Милая, хрупкая, нежная, беззащитная. Локи склонил голову набок. Он знал, что создания думают, глядя на них двоих. Что такая богиня делает рядом с ним, опасным и непредсказуемым трикстером, турсом[9]. И никому в голову не приходит, что эта богиня может быть в десятки раз опаснее его. Он и сам бы не поверил, не наблюдай это лично. Локи переключил внимание на русые длинные пряди. Он любил их запах. Он обожал Сигюн всегда. Она поразила его с первого взгляда.

Было скучно, а Пелоп был забавным чудовищем. Урожденный нефилимом, выросший в достатке и поклонении, он жаждал не просто власти и вседозволенности, он алкал божественности. Локи никогда не останавливал таких, но и не помогал им. Ему неизменно было любопытно, что случится дальше. Пелоп ведь не явился ниоткуда, он был созданием двух миров. Для чего он был? Зачем? Почему? Эти вопросы сводили Локи с ума. Он задавался ими по поводу каждого человека и каждого создания на протяжении всей своей жизни.

В юности Пелоп создал культ самого себя. Нашел последователей – нефилимов, по пути убеждая всякого встречного, будто бы бог и ангелы растворились, дабы спасти оба мира, оставив в своих детях истинное начало. И однажды эти дети сами обратятся в ангелов. Сказка привлекала, реальность отталкивала.

На начальном этапе Пелоп не владел знаниями шире человеческих, но обладал определенной силой, амбициями, эгоизмом, а главное, бесчувственностью и равнодушием, достаточными для того, чтобы совершать то, что он совершал. Он и его подчиненные начали с самых беззащитных или ослабших созданий. Пытки, обман, обещания свободы и в итоге всегда смерть. И все ради одной цели: информация. Знания культа о нелюдях ширились, становясь частью каталога, который сам Пелоп именовал «картой истины», а Локи предпочитал называть «картой власти». Новые знания помогали заполучить в клетку кого-то сильнее и опаснее. И так по нарастающей.

Нефилим не был глуп, но он искренне верил в некое свое особое предназначение, а это затмевало разум, делая его обладателя предсказуемым и подвластным лести. Поэтому когда однажды трикстер Гюд возник в жизни Пелопа, тот быстро принял его в свое окружение. Локи привычно не влезал, лишь наблюдал, анализировал, с ежесекундным удовлетворением постигая все новые и новые законы бытия, порой помогал кому-то вмешаться, но предпочитал делать это втайне ото всех. Его вполне устраивала слава изгоя и безумца. Так было до тех пор, пока перед Пелопом не предстали трое: неизвестный ему Эйдолон, рыжая ведьма и хрупкое белокурое создание.

Маруся состроила выразительное лицо в адрес шефа. Лик устало выдохнул. А то он слепой и друга своего не узнал. Может, разрешить ей разговаривать и пустить в свободное плавание? Пусть обезвредит все поселение своей оригинальной логикой. Она может. В час уложится.

Локи стоял чуть поодаль, на крыше одного из домов и внимательно наблюдал за происходящим на мощенной камнем площади. Двоих пленников «поймали» и удерживали нефилимы в вычурных платьях. Они вывели ведьму и бога в центр площади, затем выстроились широким кругом и замерли в ожидании. Толпа людей, собравшаяся за их спинами, сначала глухо перешептывалась, потом затихла.