Медаль за город Вашингтон - Владислав Морозов

Застегнулась, одернула одеяние на арбузно-круглом животе и села в плетеное кресло, грациозно вытянув ноги. Этакая барынька, на фоне которой я в своих тертых джинсах и клетчатой рубашке с короткими рукавами смотрелся откровенным холопом.

– Шоколадки вам там, в вашей конторе, дополнительно к пайку выдают за рождение детей, что ли? – спросил я, когда она оделась. – Или, к примеру, мандарины и сгущенку? А то как только намечается взаимодействие с вашим ведомством, я сразу закономерно ожидаю увидеть очередную декретницу. Или это у вас обязательная вещь, tenente colonel? Тут ваша коллега, Дана Васильевна, в прошлый раз говорила что-то такое о том, что вы собираетесь сохранить потенциал человеческой цивилизации, причем лично…

– Вдвоем, что ли? – уточнила Дегтярева и добавила – Да ты садись, майор, чего стоишь…

– Ну, в конкретные цифры она не особо вдавалась, – продолжил я, присев в аналогичное кресло, напротив нее. – Хотя мне любой вариант спасения человечества с вашей помощью показался сомнительным…

– Видишь ли, майор. Я медик и биолог, и, по-моему, проблема не в том, чтоб родить ребенка. Вопрос в том – как?

– А что – бывают другие способы? Инновационно-новаторские? Через задний проход?

– Не шути, майор. Других способов, разумеется, не бывает. Разве что полный цикл вынашивания в пробирке, но сейчас эта технология практически утрачена, поскольку очень многие ее сторонники и разработчики выбыли из игры, причем навсегда. Так что приходится нам, то есть тем, кто в теме, своими телами жертвовать. Тебя Дана просветила, что у нас это целая программа, обширная и многоплановая?

– В самых общих чертах. И чего в ней такого особенного, в этой вашей программе?

– Ну, тебе же говорили, что это у нас не просто дети. А значит, тут много всякого такого, «особенного». Например, есть мнение, что чем дольше вынашиваешь ребенка, тем лучше.

– Это как?

– А так. Ты что, не в курсе, что, например, Дана ходила беременной почти десять месяцев? А я надеюсь этот показатель перекрыть, хотя меня еще совсем недавно и вытянули фактически с того света…

– Рекордистки-стахановки… А на фига же ж, спрашивается? А, ну, то есть, что-то я про это в прежние времена читал. Только это была сплошная фэнтези-магия. В том смысле, что чем дольше человек развивается, культурно выражаясь, внутриутробно, тем больший из него получается исполин духа. Якобы так можно получить какого-нибудь супермага, эмпата-телепата или колдуна от восьмого уровня и выше. Только у нас-то тут сейчас вроде не «Властелин колец», или я ошибаюсь и наше военное руководство окончательно рехнулось-таки?

– Да нет, не рехнулось. Просто в рамках этой нашей программы проверяются разные догадки и гипотезы.

– Это какие?

– Разные. Про детали я тебе рассказывать не имею права, это все секретно. Скажу только, что после окончания Долгой Зимы уже накопился кое-какой практический материал, какого раньше не было вообще ни у кого, по поводу изменений в человеческом организме, и мы эти наработки проверяем, в том числе и на себе. Времени прошло немного, опыта еще мало. Вот и приходится или своими телами жертвовать, или на зэчках тренироваться…

Похоже, если ее обстоятельно поспрашивать по поводу этих исследований, она, как всякий влюбленный в свое дело научный кадр, может, в случае чего, рассказать мне про это целый роман и две повести. Вот только слушать у меня особого желания нет и не было.

– Понятно, – сказал я и вздохнул. Вообще, девки уже докладывали мне, что один кофр у подполковника Дегтяревой набит какими-то хитрыми и непонятными препаратами без какой-либо маркировки. Якобы она всякие пилюли и порошки горстями жрет, колет себе (в том числе в живот) какие-то уколы, при этом все время взвешивается, обмеряет себя, снимает показания по температуре, давлению и т. д. И девчонкам приходится все время ассистировать ей во время этих «медосмотров». Сам я это не видел, но точно знаю, что готовят Дегтяревой отдельно от нас – опять-таки, какой-то сложный рацион по специальной методике.

В общем, по-моему, эта дамочка откровенная многостаночница – пока ее руки (а точнее рука) и голова заняты военно-биологическими надобностями летального характера, живот тоже вовсю работает на благо науки (в буквальном смысле), благо одно другому, видимо, не мешает (хотя в это лично мне и слабо верится). Не скажу, что я на эти дела смотрю отрицательно, но все-таки лучше, чтобы подобные Дегтяревой «спортсменки-естествоиспытательницы» проводили свои опыты где-нибудь подальше от меня. А то неизвестно, что там у нее внутри – я-то мутировавшие человеческие зародыши еще Долгой Зимой видел многократно… Чего доброго, доиграется до того, что в назначенное время из ее нутра вылупится или полный супермен, способный прожигать взглядом танковую броню и подпитываться от радиации или солнечного света, или вообще какая-нибудь неведома зверушка, вроде Чужого из одноименного кино. А меня, как обычно, пошлют брать живьем эту зверушку. Нет, ну их на фиг, со всей этой наукой…

– Что тебе понятно, майор? – спросила она.

– Все-все, – ответил я, с интонацией Вовки в Тридевятом царстве из известного мультфильма. – Ну, то есть как «все». Чтобы полностью понимать женщин, надо, видимо, носить колготки, высокие каблуки, а также каждодневно штукатурить физиономию, но, сдается мне, и этого маловато будет. В свое время разные Бори Моисеевы это пробовали, и все без толку. А менять василек на василиску хирургическим путем, по методу вымерших ныне тайских трансвеститов – это, по-моему, вообще перебор… Я, вообще-то, в том смысле, что про вашу науку и про вас лично, с вашими наполеоновскими планами мне все более-менее понятно…

– Ну раз про это тебе все понятно, давай о главном, майор.

– Охотно. За тем и шел. Вы во время операции в расположении останетесь?

– Нет, хочу понаблюдать лично.

– Ну, воля ваша, хотя я и не советовал бы. Все-таки там стрелять будут. И много.

– Это понятно, но мне надо лично посмотреть, кто будет непосредственно сопровождать груз. Очень надеюсь увидеть кое-какие знакомые рожи.

– Ну раз есть такая необходимость – обеспечим вам безопасное место для наблюдения. Как мне доложили, судя по радиоперехватам, их самолет уже в воздухе, а значит, основную пьесу будем играть ближе к вечеру. Вы во время последней встречи с этим придурочным диплошпионом из нашего посольства, этим, как его, Еб… Ет…

– Екамасов, – подсказала Дегтярева.

– Во-во, Екамасовым, выяснили, не будет ли у нашей акции каких-то крупных и нехороших последствий военно-дипломатического плана?

– Например?

– Например – мы их разбибиним, а они возьмут и скинут в отместку на нас или на какой-нибудь крупный местный город ядрену бомбу. Ну, или пошлют сюда что-нибудь вроде загруженного под завязку В-52, который обработает, к примеру, это наше поместье, по площадям крылатыми ракетами с кассетными боевыми частями. Для этого много не надо. Убить нас при таком раскладе может и не убьет, а вот реноме мы себе попортим…