Русский диверсант абвера. Суперагент Скорцени против СМЕРШа - Николай Куликов

Подполковник пребывал в самом скверном настроении: организовать немедленное преследование не удалось, служебные овчарки след не взяли — видимо, была насыпана какая-то дрянь. Плюс ко всему среди личного состава обнаружились потери после боя: был убит сержант, а два рядовых бойца тяжело ранены. Утром, когда усталые контрразведчики вернулись в отдел, состояние у всех было подавленное…

К десяти утра в кабинете Горобца остались двое: сам начальник отдела и его заместитель Миронов. Остальных оперативников, задействованных в ночной операции, в том числе Горячева с Гороховым, отправили отдыхать до двенадцати дня — больше не позволяла оперативная обстановка. Надо было организовывать и проводить розыск сбежавшего вражеского парашютиста. Кстати, он уже фактически начался, и сейчас именно эту тему обсуждали офицеры.

— Говорил с генералом Орловым. Мне приказано в самой категоричной форме: любой ценой разыскать и захватить вражеского агента! Живым или мертвым! — Горобец подошел к окну, с минуту молча смотрел куда-то на улицу, потом повернулся к майору. — Сказал, что дает трое суток, — в случае невыполнения отвечу головой, вплоть до суда военного трибунала!

— Ориентировки уже разосланы райотделам милиции, военным комендатурам и органам госбезопасности по Смоленску и области. Обращено особое внимание линейных отделов НКВД на железнодорожном транспорте. Наши оперативно-разыскные группы, усиленные внутренними войсками, уже осуществляют патрулирование вероятных направлений ухода вражеского агента из квадрата 72. На дорогах выставлены посты, а также…

— Прекратите, майор! Вы не на ковре у высокого начальства, а мы-то с вами понимаем: опытный абверовский агент — а мы не должны считать, что противник глупее нас, — без труда обойдет эти наши посты и патрули! Посмотри на карту, Николай Петрович, — тут сплошь глухие леса! Нам неизвестны ни приметы разыскиваемого, ни цели заброски этой группы! Лично у меня сейчас вся надежда на оставшегося в живых парашютиста. Кстати, ты звонил в госпиталь — его ведь туда увезли?

— Так точно, Юрий Иванович! Он по-прежнему без сознания, но с ним попеременно дежурят двое толковых ребят-оперативников и, если заговорит, сразу дадут знать!

Горобец, который на протяжении всего разговора продолжал стоять у окна, устало присел на стул и покрасневшими от бессонной ночи глазами посмотрел на майора: чувствовалось, что истекшие двое суток и особенно прошедшая ночь изрядно его вымотали.

— Вот что, Николай Петрович, передай в госпиталь, если агент очнется и заговорит — пусть будят меня немедленно. А сейчас нам с тобой надо отдохнуть хотя бы пару часиков. Иди, майор!

— Слушаюсь, товарищ подполковник!

Приложение 3.1/4.1

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Спецсообщение по «ВЧ»

Управлениям контрразведки «Смерш» фронтов и военных округов.

Из агентурных источников стало известно, что руководством спецслужб гитлеровской Германии (6-м управлением РСХА и военной разведкой абвер в его составе) резко активизирована работа по проведению терактов против высших руководителей Советского государства — в том числе против Верховного главнокомандующего Вооруженных сил СССР маршала И. В. Сталина.

3 октября с. г. в 21 час находящийся на Красной площади г. Москвы человек, одетый в форму майора Красной Армии, открыл огонь из двух пистолетов по выехавшей из Спасских ворот Кремля правительственной машине. Автомобиль был бронированным, и находящийся внутри нарком и член Государственного Комитета Обороны А. И. Микоян не пострадал. Охрана Кремля и Красной площади вступила в огневой контакт с террористом, который подорвал себя гранатой и, не приходя в сознание, скончался на месте. При убитом обнаружены безупречно изготовленные фиктивные документы офицера военной комендатуры Кремля майора Зубова Н. Ф., которые позволили ему беспрепятственно миновать все посты охраны и находиться в момент покушения у Спасских ворот. Есть данные о подготовке и возможной попытке проведения в период октября — ноября с. г. теракта в отношении Председателя ГКО И. В. Сталина.

Москва, ГУКР («Смерш»)

Шифротелеграмма

Смоленск, Горобцу.

На запрос №… от 04.10.44

Сообщаем установочные данные по задержанным немецким агентам-парашютистам:

1) Раскольников Петр Ильич, 1915 г. р., бывш. военнослужащий Кр. Армии, рядовой, бывш. член ВЛКСМ;

2) Ярыгин Иван Иванович, 1909 г. р., бывш. военнослужащий Кр. Армии, рядовой, беспартийный;

3) Зотов Фома Константинович (убит при задержании), 1893 г. р., из белоэмигрантов, бывш. поручик-белогвардеец, старший абвергруппы.

Проходили учебу в Кенигсбергской разведшколе абвера. Раскольников П. И. и Зотов Ф. К., кроме того, прошли спецподготовку на базе «Фриденталь» под руководством штурмбаннфюрера СС Скорцени О.

В связи с тем, что диверсионное подразделение Скорцени во Фридентале представляет для нас существенный интерес, Раскольникова П. И. направить в распоряжение ГУКР («Смерш») в г. Москву спецрейсом самолета не позднее завтрашнего дня. Соответствующие указания полковнику Зорину А. И., командиру базирующегося на аэродроме г. Смоленска 386-го полка военно-транспортной авиации, отданы.

Принять меры к исполнению. Об исполнении доложить.

Москва, Барышников.

Приложение 4.2

ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Шифротелеграмма

Москва, Барышникову.

Сообщаем, что 06.10.44. Раскольников П. И. при встрече им вражеского десанта в р-не г. Смоленска (по указанию органов контрразведки «Смерш») убит в результате боестолкновения.

Смоленск, Горобец.

6 октября 1944 г., Смоленская область.

…Я проснулся внезапно, словно кто-то невидимый разбудил меня: уже давно натренировался спать ровно столько, на сколько давал себе внутреннюю установку. Вот и сейчас: очнулся точно через два часа, как и планировал, хотя перед этим устал смертельно — шесть часов без остановки почти бежал по ночному лесу, уходя от засады смершевцев на той злополучной поляне. Скорее всего, из моих парней никто не уцелел: перед вылетом на задание как старший я просматривал их личные дела и твердо знал — рассчитывать на прощение чекистов им не приходится…

Конечно, я понятия не имел, что случилось с той тройкой агентов, которая должна была нас встретить, и не мог точно сказать, кто же нас предал: они или «утечка» информации шла издалека, из разведцентра абвера.

Передвигаясь в темпе марш-броска по ночному лесу и анализируя известные мне скудные факты, я пришел к выводу, что, скорее всего, контрразведчики из «Смерша» «взяли» именно тех, кто обеспечивал нашу выброску. А уж «расколоть» их на допросе было делом техники, и вот что теперь имеем: шестерка моих десантников скорее всего уничтожена, а за мной будет организована в ближайшие часы (или уже идет) настоящая охота. Обо мне чекисты-смершевцы наверняка уже знали: во-первых, мой парашют, вероятно, нашли. Во-вторых, кто-то из окруженной группы мог быть захвачен живьем и допрошен, поэтому мои приметы им тоже могут быть известны. Но не более! О конечной цели задания для группы было известно только мне как командиру — старшему «шестерки», — не считая, разумеется, тех, кто нас послал; а моего имени, настоящего или даже фиктивного, никто из агентов-парашютистов знать не мог. По установленным в разведшколах абвера правилам, всем курсантам и сотрудникам присваивались новые, вымышленные имена — а в фиктивные документы старшего лейтенанта Красной Армии, выданные мне перед заброской, заглядывали лишь те, кто мне их изготовил и вручил…