У границы мрака - Василий Головачев

«Мальчишка» стал задумчивым. Каким бы ни было его происхождение, интеллект Вестника не уступал человеческому, а скорее всего, превосходил его, и он свободно мог имитировать любую человеческую эмоцию.

Впрочем, мысль эту Иван развивать не стал.

«Мальчишка» посмотрел на него.

– Иногда я сам начинаю сомневаться… вы почему-то приобрели для меня важное значение. Возможно, это всего лишь девиация моей психоматрицы, и я ещё пожалею о ней, но вы должны меня понять. – Взгляд Вестника стал твёрдым. – Я должен исполнить волю создателей.

– Подожди хотя бы до… – начал Иван.

– Ваня! – перебила его Елизавета. – Прекрати! Он прав. И мы теперь вполне можем обойтись своими силами. Пусть уходит.

Иван выдохнул, переживая бурю чувств, главной из которых было невероятное сожаление.

– Жаль, дружище! Я к тебе привязался.

– Где вас высадить? На Луне?

– Лучше всего на борт крейсера «Дерзкий». – Он ещё раз вздохнул. – Мне будет тебя не хватать.

– Нам, – возразила Елизавета.

– Нам, – согласился Иван. – Может, пошлёшь о себе весточку через какое-то время? У тебя ведь есть такая возможность?

«Мальчишка» кивнул.

– Я изыщу такую возможность. Как там говорят ваши соотечественники при расставании? Ни пуха ни пера?

Иван засмеялся.

– Ответно мы посылаем их к чёрту.

– Странное пожелание, нелогичное.

– Потому мы и люди.

– Не хочу, чтобы вы меня к кому-то посылали.

– Не будем, пожелаем доброго пути.

– И вам того же.

Иван едва удержался от объятий, в последний момент вспомнив, что перед ним видеопризрак, а не реальный человек.

– Удач тебе в поисках! Будем ждать связи.

«Мальчишка» исчез.

– Пошли в катер, – сказал Иван. – Здесь нам делать уже нечего.

Елизавета молча обняла его.

2

По пищеводу поднялась волна горечи, и Курта стошнило.

– Доннерветтер! – выругался он, с отвращением сунув голову под струю воды.

Поселившись внутри операционного отсека нимфанского Вестника, он не предполагал, с какими трудностями придётся столкнуться, и теперь пожинал плоды своей нерасчётливости.

«Мурекс» (Вестник был создан в форме, близкой форме земного моллюска) был прекрасно вооружён и энергетически независим, он мог свободно пересекать космические расстояния из конца в конец галактики, но создать зону комфорта для своего повелителя-оператора так и не сумел. То есть некий уголок в зале управления был им организован, и Шнайдер мог дышать почти земным воздухом и спать на земной с виду кровати. Но это было далеко не то, на что он рассчитывал, учитывая «демиургические» возможности «суперзвездолёта судного дня».

Если бы не запасы воды и пищевых концентратов, которыми снабжались катера космического флота человечества, ему уже пришлось бы питаться синтезированной Вестником едой. Он даже поэкспериментировал с «домашним приготовлением» известных ему блюд, однако убедился, что, несмотря на всё своё могущество, «мурекс» поваром не был. Создаваемые им продукты питания напоминали по вкусу опилки. Есть эти «опилки» было можно, хотя они в большинстве случаев отторгались желудком, и Курт давно мечтал пообедать в нормальном земном ресторане, выпить шнапсу и наесться досыта.

Но добраться до ресторана оказалось непросто.

После боя с Ломакиным, сражения с толкиновским Вестником и бегства Курт долго приходил в себя и лечился, использовав почти всю аптечку «голема», оставшегося в его распоряжении. Вестник Нимфы, которому он дал имя Сайгер, что с немецкого означало Победитель, в это время барражировал на окраине системы Амфитриты, в пылевом поясе, и латал дыры, полученные при попадании в него разрядов толкиновского Вестника. При этом он маневрировал, не заботясь о самочувствии пассажира, и Курт испытывал далеко не самые приятные ощущения, потому что Сайгеру не нужна была антигравитационная защита, и он не всегда включал нейтрализаторы инерции. Вот как сейчас.

Курт омыл лицо, вытерся бумажным полотенцем из бытовых запасов «голема». Подумав, сжевал для поднятия тонуса пастилку дилевзеи. Полегчало. Кое-как дотащился до своего ложемента в центре зала, сооружённого конструкторами Вестника для операторов-нимфан, рухнул в подобие кресла.

О том, что операционный зал Сайгера заполнен водой, он узнал сразу же, как только оказался внутри «мурекса». Нимфане жили под водой и заполняли ею все транспортные средства, точно так же как люди свои аппараты – воздухом. К моменту первого контакта Вестника с человеком его «суперзвездолёт» тоже был заполнен водой, причём под большим давлением, и лишь спустя несколько дней Курт очистил зал от воды и заполнил его синтезированным воздухом, чтобы не чувствовать себя неуклюжим крабом, с трудом преодолевающим водную толщу.

После того как гость освоился внутри операционного отсека, он стал использовать для контакта с хозяином «саркофаг» оператора, не обращая внимания на неудобную для человека форму ложа и разнообразные выступы, и выходил на мысленное общение с ним, напрягаясь до сильнейшей головной боли. Позже, после того как компьютер Вестника окончательно сдался и стал подчиняться командам оператора-человека (не последнюю роль в этом процесс сыграла его природная агрессивность, оказавшаяся сродни агрессивности обитателей Нимфы, создавших Вестника, отчего последний даже сделал вывод, что Курт – их дальний родственник), Шнайдер усовершенствовал кресло управления и мог теперь сидеть в нём почти как в кабине катера, не ощущая особых неудобств.

«Обзор!» – мысленно скомандовал он.

Стены зала остались пористо-ребристыми, твёрдыми, но это не помешало Курту подключиться к системе визуального обзора: операторы Вестника (в данном случае он сам) получали сигналы датчиков и видеокамер непосредственно в мозг, поэтому никакими пультами и клавиатурой пользоваться не приходилось. Иногда ему становилось интересно, почему мыслесвязь жителей Нимфы оказалась доступной человеку, далёкому от нимфан по всем характеристикам, и на ум приходила догадка, что он и в самом деле потомок создателей Сайгера, но мысль ускользала, и Курт забывал о своём желании побеседовать с нимфанским Вестником на эту тему.

Темнота перед глазами рассеялась, он оказался в космосе, окружённый красивыми перьями жемчужно сверкающей пыли. Не было пыли только над головой, и там, в невероятной дали, сверкали звёзды, складываясь в незнакомые узоры. Ни одна из них не выделялась из россыпи ни размерами, ни особой яркостью.

«Где мы?»

«На границе магнитопаузы», – равнодушно ответил Сайгер.

«Точнее!» – рассердился Курт.

«Пятнадцать миллиардов километров от звезды, если это важно».

Курт с трудом удержал приступ бешенства.

«Какой звезды, доннерветтер?!»