Лимонный хлеб с маком - Кристина Кампос

амазонское дерево, чем на пухлую девчушку из высшего общества, поступающую в престижную балетную школу. Другие матери, напутствовавшие своих невозмутимых дочерей с идеально закрепленными в пучках волос шпильками, украдкой поглядывали на них, когда они проходили мимо. Женщины делали вид, что ничего не случилось, но явно ужасались…

– Как бы ребенка не убило током, – бросила Анне бабушка, которая безмятежно вела внучку за руку.

– Каким это образом, почему? – с тревогой спросила Анна.

– Вчера в Сольере, знаете ли, рухнул фонарный столб… Подмыло дождем. Ведь фонари у нас очень старые, – бормотала бабуля, сама не понимая, что пророчит.

– Послушайте, что вы там несете, – воскликнула Анна, почти поверив старухе, но не перестав бороться с дочерью.

– Да я же вижу, как вспотела девочка… – заключила старушка, исчезая за школьной дверью.

И вот так после разговора о коротких замыканиях в системе освещения Майорки оборвались отношения Аниты с миром балетного танца.

А через три года она сама попросила мать записать ее на плавание. И с тех пор тренировалась каждый день.

У Аниты была черта, унаследованная от семьи Вега. Она родилась с красивыми карими глазами, как у деда Нестора и ее матери, которые унаследовала и Марина. Но Анита не только не выставляла их напоказ, а прятала за челкой, которую сама себе кое-как подстригала.

Анита неохотно подошла к машине. Она открыла дверь и сухо, не глядя матери в глаза, поздоровалась.

– Как прошел твой день, милая?

Она громко хлопнула дверью и ответила:

– Как обычно.

Анита потянулась к приборной доске и, не спрашивая разрешения, выключила обогреватель. Неохотно сняла пальто.

Анна нажала на педаль газа, помахав на прощание двум матерям, которые весело болтали со своими дочками.

– А как насчет контрольной по математике, солнышко? – допытывалась Анна вкрадчивым голосом.

– Пока не знаю. Отметки еще не ставили, контрольная была сегодня.

– Ладно, ладно, но было нетрудно?

Анита пожала плечами и нахмурилась.

– Я положила тебе бутерброд в сумку для плавания.

– Я не голодна.

Они ехали молча, пока не добрались до бассейна.

– Если бы ты купила мне мотоцикл, который я клянчу целый год, тебе не пришлось бы каждый день работать у меня водилой.

Анна не собиралась вступать в дискуссию; она возникала слишком часто. Через пять минут прибыли в спортивный центр. Анна припарковалась, и Анита схватила с заднего сиденья свою сумку для плавания.

– Не задерживайся, пожалуйста, сегодня вечером приедет тетя Марина.

– Я помню, мама, ты сообщила мне сегодня утром, – буркнула дочь, открывая дверцу BMW.

– Да, точно… просто я заб…

Дверь автомобиля хлопнула.

Анна следила взглядом за девочкой, которая шла, сгорбившись и уставившись в землю. В ней так мало женственности… Анна пыталась приучить ее к шопингу, подобно своим подругам, которые ходили по магазинам с дочерьми-подростками. Дочка Куки сходила с ума, шастая по магазинам. Дважды в год, в начале зимнего и летнего сезонов, они покупали билеты бюджетной авиакомпании «Вуэлинг» до Мадрида, чтобы поблуждать по магазинам известных торговых марок в районе Саламанки и в винтажных лавках квартала Маласанья.

Однако Анита довольствовалась темными спортивными штанами в белую полоску и толстовками, которые она накупила себе на втором этаже торгового центра «Алькампо»[16].

Анна с трудом отвела ее в салон красоты, но дочь настояла на стрижке паж, которая ей абсолютно не шла.

Мать попыталась избавить ее от прыщей, свойственных подростковому возрасту, и они посетили косметолога. Но девочка не позволила даже притронуться к своему лицу.

Анна предприняла попытку научить ее ходить грациозно, избавить от неуклюжей походки. Однако Анита повернулась к ней спиной, услышав, что мать объясняет ей, как следует вытягивать пальцы ноги, прежде чем поставить ее на землю.

Не удалась и попытка научить ее позировать для фотографий, одновременно поднимая глаза и опуская подбородок, как это делала Пресли и ее дочери. Но Анита, глядя на фото в журнале «¡Hola!», который мать положила ей на колени, спросила ее в лоб, курит ли она травку.

Анна попыталась научить ее приятно улыбаться, не слишком жестикулировать при разговоре и не злоупотреблять словечком «ок», а также не забывать благодарить за что-то. Короче, быть на уровне.

– Важно проявлять свой уровень и класс, дочка. С ним рождаются, но его можно и приобрести. – Очередная чеканная фраза ее матери.

Однако Анита отказывалась делать что-либо, исходившее от Анны. Она ни в коем случае не хотела походить на нее или на кого-то из подобных ей в яхт-клубе Пальмы.

«Топтыжка» приближалась к зданию муниципального бассейна. Анна видела, как дочь сунула руку в сумку для плавания. Ей было точно известно, что ищет девочка: бутерброд. Так и вышло; она достала бутерброд, который Имельда тщательно завернула в фольгу. Анита скрутила мячик из фольги и швырнула его в мусорную корзину на расстояние более трех метров. Метко. Взглянула на бутерброд с «собрасадой»[17], которая так ей нравится. Максимально разинув рот, разом откусила и проглотила половину.

– И правда – подходит прозвище Запиши, – вздохнула Анна, поворачивая ключ в замке зажигания.

Купальник, полотенце, рубашка, юбка школьной формы и колготки вращались в барабане стиральной машины.

Анита схватила «собрасаду», висевшую на металлической перекладине на кухне. В этот момент вошла Имельда.

– Привет, Имельда, – ласково сказала Анита.

– Тебе помочь? Хочешь, нарежу хлеба? – улыбнулась филиппинка.

В ее голосе прозвучала грусть, которую Анита, конечно же, не заметила.

– Спасибо, не надо. Я дожидаюсь ужина с тетушкой. Но мне нужно чего-нибудь поклевать, а то помру с голоду. Сегодня я проплыла почти сто бассейнов, – сказала она. – А что у нас на ужин?

– Сибас с печеной картошкой.

Анита скривилась, рассмешив Имельду, которая знала, что та с детства ненавидит рыбу. Еще в младенчестве филиппинка пыталась приучить ее к многочисленным рыбьим кашкам, но впихнуть ложку в ротик было делом трудным. Каша оказывалась на полу, в мусорном ведре или на бледно-розовом полосатом платье Имельды. В три года Анита открыла для себя зельц, «собрасаду», кровяную колбасу и хороший сыр, и питалась этими деликатесами.

– Пожалуй, немного хлеба колбасе не помешает.

Имельда открыла хлебницу. С утра оставался лишь один багет.

– Не суетись, Имельда, я сама.

Анита не слишком утруждала служанку. Сама стирала свою одежду, застилала кровать, убиралась в ванной, развешивала полотенца на бельевой веревке. Имельда каждый день пылесосила ее спальню по распоряжению хозяйки дома, но в этом не было особой необходимости.

Анита разрезала батончик на две части.

Имельда размяла помидор с ветки, висевшей рядом с колбасами. Достала из буфета оливковое масло и морскую соль.

– Сделаю и тебе? – спросила Анита.

Имельда колебалась. Она уже отобедала, но