Завещание - Джон Гришэм

Встреча его разочаровала: ни одна из женщин неоказала ему доверия, поскольку ни одна не доверяла своему брату Рексу. У ТиДжея было три собственных адвоката, еще один работал на их мать. Зачемобъединять усилия, если остальные этого не делают? Когда на кон поставленытакие деньги, не лучше ли каждому иметь собственного адвоката?

Хэрк напирал, но почти ничего не добился.Поначалу он очень расстроился, но позднее лишь укрепился в намерении как можноскорее расстаться со своей нынешней фирмой. Он чуял запах денег.

Либбигайл Филан-Джетер была непокорнымребенком, она не любила свою мать Лилиан и страстно жаждала покровительстваотца, которого, впрочем, почти никогда не было Дома. Когда ей было девять,родители разошлись.

В четырнадцать лет Лилиан отослала ее вшколу-пансион. Трой не одобрял таких школ – будто он что-то смыслил ввоспитании детей! – и когда Либбигайл училась в старших классах, дажепредпринял удивившую всех попытку наладить с ней отношения. Часто говорил, чтоона – его любимица. Либбигайл и впрямь была самой блестящей из его детей.

Но Трой не приехал на ее выпускной вечер, онзабыл даже прислать подарок. Тем летом, перед поступлением в колледж, Либбигайлочень хотелось насолить ему, и она отправилась в Беркли якобы изучатьсредневековую ирландскую поэзию, но на самом деле собиралась посвящать учебесовсем немного времени. Трою очень не нравилась ее идея учиться в Калифорнии,особенно в таком радикально настроенном университете. Вьетнамская войнаподходила к концу. Студенты одержали победу, и пришло время праздновать ее.

Либбигайл охотно окунулась в атмосферунаркотиков и свободной любви. Она жила в трехэтажном доме вместе с группойстудентов разных рас, полов и сексуальных ориентации. Комбинации менялисьеженедельно, никаких правил, никакой организации не существовало. С деньгами проблемне было, поскольку большинство студентов принадлежали к состоятельным семьям. ОЛиббигайл знали лишь то, что она – дочка какого-то богача из Коннектикута. В тевремена состояние Троя составляло примерно сто миллионов.

Будучи авантюристкой по натуре, Либбигайлпопробовала все наркотики, пока не подсела на героин. Ее поставщиком былджазовый ударник по имени Тино, который каким-то образом тоже оказался членомстуденческой коммуны.

Тино было под сорок, когда-то, в Мемфисе, еговыгнали из старших классов, и никто не знал, каким образом он стал одним изних. Да никто этим и не интересовался.

К своему совершеннолетию Либбигайл удалосьпривести себя в божеский вид. Для всех детей Филана двадцать первый деньрождения был особенным, ибо в этот день старик жаловал каждому свой Подарок.Трой не был сторонником опеки, когда речь шла о детях. Если к двадцати одномугоду они не обрели устойчивого положения в жизни, какой смысл возиться с ними?Доверительная собственность требует попечителей и адвокатов, означаетпостоянные сражения с бенефициариями, которые бесятся, оттого что бухгалтерыскаредничают. Нужно дать им живые деньги, решил Трой, и пусть либо тонут, либовыплывают.

Большинство Филанов очень быстро потонули.

Трой пропустил день рождения Либбигайл. Онездил куда-то в Азию по делам. В то время он уже давно был женат на Джейни.Роки и Джина были маленькими, и Трой утратил всякий интерес к первой семье.

Либбигайл не огорчилась. Адвокаты подписаливсе необходимые для передачи Подарка документы, и она на неделю закатилась сТино в какой-то манхэттенский отель, где они одурели от наркотиков.

Денег ей хватило почти на пять лет, в течениекоторых она успела дважды выйти замуж, сменить множество сожителей, два разапопасть под арест, трижды подолгу отсидеться в наркологических лечебницах, атакже пережить автокатастрофу, которая чуть не стоила ей левой ноги.

Ее нынешним мужем был бывший Бейкер, с которымона познакомилась в лечебнице. Он весил триста двадцать фунтов, имел седуюкурчавую бороду, доходившую до груди, откликался на имя Спайк и в конце концовпревратился во вполне добропорядочного господина. В мастерской позади ихскромного дома в Лютервилле – пригороде Балтимора – он мастерил шкафы.

Адвокатом Либбигайл был тертый калач по имениУолли Брайт. К нему-то она и направилась из кабинета Хэрка и подробнопересказала все, что тот говорил. Уолли не терял времени зря – он проворачивалбракоразводные дела даже в автобусах, курсирующих по округе. Один из разводовЛиббигайл тоже вел он, а потом ему пришлось ждать около года, пока она емузаплатит. Но по отношению к ней Уолли проявил терпимость. В конце концов, онабыла представительницей семейства Филан и должна была когда-нибудь принести емубаснословные гонорары, которыми, если признаться честно, он не знал, какраспорядиться.

В ее присутствии Уолли позвонил Хэрку Геттисуи затеял телефонную склоку, которая продолжалась минут пятнадцать. Он,притопывая, плясал вокруг своего письменного стола, размахивал руками ивыкрикивал оскорбления. “Я убью вас за свою клиентку!” – в какой-то моментзавопил он, что произвело сильное впечатление на Либбигайл.

Закончив, Уолли ласково проводил ее до двери,поцеловал в щечку, погладил по волосам, похлопал по руке – словом, всяческисуетился. Это было именно то, о чем она мечтала всю жизнь. Либбигайл не быладурнушкой; разве что чуть полновата и со следами разгульной жизни на лице, ноУолли и не таких видывал. Ему доводилось спать с гораздо худшими экземплярами. Иесли бы подвернулся удобный случай, он готов был сделать нужный шаг.

Проснувшись от звуков волнующей мелодииШопена, доносившейся сквозь стену, Нейт увидел, что невысокая гора, видневшаясяиз его окна, покрыта ковром свежевыпавшего снега. На прошлой неделе его будилМоцарт.

Кто был на позапрошлой, он не мог припомнить.Не так давно он слушал и Вивальди. Но вообще-то все тонуло у него в голове вкаком-то тумане.

Как и каждое утро в течение последних четырехмесяцев, Нейт подошел к окну и посмотрел на долину Шенандоа, простиравшуюсявнизу. Она тоже была белым-бела, и Нейт вспомнил, что скоро Рождество.

К Рождеству он выйдет отсюда. Врачи и ДжошСтэффорд обещали ему это. При мысли о Рождестве ему стало грустно. В недалекомпрошлом – когда дети были маленькими и жизнь текла своим чередом – этотпраздник бывал приятным. Но детей больше нет – они либо выросли, либо ихзабрали матери, – и теперь Нейту меньше всего на свете хотелось встречатьРождество в баре вместе с другими несчастными пьяницами, орущими рождественскиегимны и притворяющимися, что им весело.

Долина была белой и неподвижной, лишь вдалеке,словно муравьи, двигались немногочисленные машины.