Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

— Да, я думал об этом. В этой ситуации у нас есть шанс выкрутиться. Если он придет и потребует с нас мзду, нам останется лишь согласиться и отдать деньги.

— Ты уже говорил со своим партнером?

— Еще нет. Я звонил ему домой, но не застал его.

— Значит, ты просто сидишь и ждешь.

— Да. Давай теперь поговорим о чем-нибудь другом. Какого черта я все время делал, старался сохранять спокойствие?

На рабочем столе стоял стакан, на треть заполненный коричневатой жидкостью. Скип сделал последнюю затяжку и бросил окурок в стакан.

— Отвратительно, — сказал он. — Никогда не делай при мне такие вещи, Мэтью, ладно? Ты не куришь, верно?

— Изредка.

— Да? Ты куришь время от времени и не привыкаешь? Я знаю парня, который таким образом употребляет героин. Кстати, ты тоже его знаешь. Но эти маленькие предатели, — он постучал по пачке сигарет, — к ним привыкаешь сильнее, чем к героину. Хочешь сейчас покурить?

— Нет, спасибо.

Он встал.

— Я не смог привыкнуть только к одним сигаретам, которые мне ужасно не нравились еще на старой работе. Спасибо за то, что пришел. Ничего не остается делать, только ждать. Но мне хотелось бы, чтобы ты не пропадал и знал, что происходит.

— Отлично, — сказал я. — Но ты должен знать, что ничего мне не должен.

— Ты о чем?

— Это значит, что не нужно оплачивать мой счет в баре.

— Тебя это задело?

— Нет.

— Я чувствовал, что мне следует так поступить, вот и все.

— Я ценю твое отношение, но в этом не было необходимости.

— Да, наверное. — Скип пожал плечами. — Когда утаиваешь доход, становишься очень расточительным. Тратишь наличные на то, что вроде бы и не видно. К черту все. Но могу я хотя бы угостить тебя выпивкой, верно? В моем собственном кабаке?

— Это ты вполне можешь сделать.

— Тогда пошли, — сказал он, — пока этот чертов Русландер нас не разорил.

* * *

Каждый раз, когда я приходил к Армстронгу, я думал, что будет, если натолкнусь на Кэролин. И каждый раз я испытывал скорее облегчение, чем разочарование, если не находил ее там. Я мог бы ей позвонить, но чувствовал, что это совершенно неуместно. В пятницу ночью случилось то, чего явно хотел каждый из нас, и было похоже, что на этом наша история исчерпала себя для нас обоих, чему я был искренне рад. Вдобавок ко всему я избавился от своей так называемой привязанности к Фрэн. Сейчас вся наша интрижка казалась мне старомодным прелюбодеянием. Думаю, что с тем же успехом мог бы провести полчаса с проституткой, правда, это было бы менее приятно.

С Томми я тоже не виделся, и это нисколько меня не разочаровывало.

В понедельник утром я купил «Ньюс» и узнал оттуда, что полиция арестовала двух молодых латиноамериканцев из Сансет-парк, подозреваемых в ограблении и убийстве миссис Тиллари. В газете красовалось обычное в таких случаях фото: два худощавых молодчика с растрепанными волосами, один из них пытается закрыть лицо, другой вызывающе ухмыляется; оба они пристегнуты наручниками к широкоплечему ирландцу в костюме и с безразличным выражением лица. Под фотографией растолковывалось, кто есть кто, но все было понятно и без разъяснений.

* * *

Я сидел в «Армстронге», когда зазвонил местный телефон. Дэннис отставил в сторону стакан, который вытирал, и взял трубку.

— Он был здесь минуту назад, — ответил он кому-то. — Посмотрю, не ушел ли он.

Потом он прикрыл рукой микрофон трубки и вопросительно посмотрел на меня.

— Ты все еще здесь? — спросил он. — Или ушел в тот момент, когда я был занят чем-то другим?

— А кто меня спрашивает?

— Томми Тиллари.

Никогда не знаешь, что женщина решит рассказать своему мужчине или как мужчина на это отреагирует. Я бы не хотел этого знать, но лучше все выяснить по телефону, чем лицом к лицу. Я кивнул головой, и Дэннис передал телефон через барную стойку.

— Это Мэтт Скаддер, Томми. Прими мои соболезнования.

— Спасибо, Мэтт. Господи, такое чувство, будто все это случилось год назад. А на самом деле чуть больше недели, да?

— Ну, они хотя бы поймали этих ублюдков.

Томми замешкался, потом сказал:

— Господи, ты еще не видел газет?

— Конечно, видел. Два молодых испанца, там их фотография.

— Полагаю, ты читал утренний выпуск «Ньюс».

— Именно так. А что?

— Но дневной выпуск «Пост» ты не читал?

— Нет. А что случилось? Они не виновны?

— Не виновны, — Томми фыркнул. — Я думал, ты знаешь. Копы заявились ко мне рано утром, я еще не видел утреннего «Ньюс» и поэтому даже не знал об аресте. Вот дерьмо. Было бы проще, если бы ты все знал.

— Я не понимаю тебя, Томми.

— Эти два латиноамериканских голубка и чистенькие? Дерьмо, да они такие же чистенькие, как мужской туалет на станции метро «Таймс-сквер». Копы нагрянули к ним домой, а там повсюду вещи из моего дома. Ювелирные украшения, которые я им описал, стереосистема с моим серийным номером — полно всего. Все наши вещи. Ради Бога, вот такие они чистенькие.

— И что?

— Они признали, что ограбили, но не убивали.

— Все преступники ведут себя подобным образом, Томми.

— Позволь мне закончить, ладно? Они признались в ограблении, но, по их словам, это было не совсем ограбление. Типа это я им сам все отдал.

— А они просто подъехали ночью и все это забрали.

— Да, похоже на то. По их версии, они должны были изобразить ограбление, чтобы я мог потребовать оплату страховки. Вроде бы я мог потребовать гораздо больше того, чем они вынесли, и тогда все в выигрыше.

— А каковы потери на самом деле?

— Черт, да не знаю я! Да у них в квартире вещей оказалось в два раза больше, чем я указал, когда заполнял рапорт. Пропажу некоторых вещей я обнаружил через несколько дней и внес их в рапорт потом, а о каких-то вещах я даже не помнил, пока полицейские не обнаружили их на той квартире. Среди них — меховая шуба Пэг, которую мы хотели застраховать, да так и не собрались. Такая же история с некоторыми ее украшениями. У меня был стандартный полис домовладельца, но он не включал всего, что они украли. У них обнаружился набор столового серебра, доставшийся нам от ее тети, но я клянусь, забыл, что он у нас был. Естественно, он тоже не был указан.

— Совсем не похоже на страховое мошенничество.

— Нет, конечно, нет. Как это может быть? В любом случае, по их словам, дом был пуст, когда они его грабили. Пэг не было дома.

— И?

— И я как бы подстрекал их на грабеж. Они все обчистили, вывезли, а потом я пришел домой вместе с Пэг и ударил ее ножом шесть, восемь раз, не помню сколько, потом оставил ее там лежать, чтобы все выглядело так, словно произошло во время ограбления.