Управленец - Александр Александрович Шахов

костров. С одной стороны, потому что этого требовала её человеческая природа, трепещущая перед столь могучим существом, с другой — чтобы не смотреть ему в лицо.

— Встань, дитя, — пронзающий до мурашек голос Талльма наполнил всё пространство.

Повинуясь, Азалия выпрямилась и невольно бросила взгляд на бога. Идеальное, словно высеченное из мрамора лицо, охваченное ослепительным светом, было обычным для существ его рода. Однако оттенок света у всех был разным, этот бог издавал сияние темно-красного цвета с чернотой внутри вокруг ярких языков пламени во внешнем круге. Сложное для зрительного восприятия зрелище отлично воспринималось в духовном мире, где совсем не обязательно щуриться, чтобы видеть мелкие детали и не нужно говорить, чтобы быть понятым.

Парализующий страх перед превосходящей во всех смыслах сущностью сковал женщину не позволяя пошевелиться.

— С ними всё в порядке, можешь убедиться, — продолжало говорить божество, сотрясая помещение каждым словом. — А как там Горий? Я надеюсь всё идёт хорошо?

— Да, хозяин. Мы уже на середине его списка, — рапортуя, Азалия опустила голову словно выражая повиновение.

Рука Талльма обжигающе взялась за её подбородок двумя огромными пальцами и нежно приподняла голову обратно. Жуткие глаза бога, в сравнении с которым девушка была ростом с хилого подростка, впились в её душу.

— Ты довольно часто стала прибегать к моим силам. Надеюсь, ты меня не подведёшь, — сказав это он исчез, как и всё вокруг.

Вдруг Азалия оказалась перед небольшим домиком в лесу, возле которого в траве играли две девочки десяти лет. Пустив слезу, девушка не стала отвлекать сестёр от игры в кукол и обогнула здание, где на скамейке сидели родители.

Престарелая пара обнявшись, и, укрывшись пледом, наблюдала за природой, совершенно не удивляясь появлению дочери.

— Здравствуйте, ну, как вы тут? — стараясь скрыть слёзы, спросила брюнетка.

— Вышли с матушкой подышать свежим воздухом, — отвечал старик, — Проклятый озноб совсем одолел, никак согреться не можем.

Погладив стариков, Азалия вошла в дом, где девушка, немногим моложе её, тщетно пыталась разжечь печь. Заметив старшую сестру, она недовольно сказала:

— Это какой-то ужас! Совсем не горит, а в доме холодно как в погребе.

Необоримый холод, что одолевал жителей хижины, был тем самым способом, через который Талльм вытягивал из них энергию, что тратил на поддержание этого карманного измерения и собственную подпитку. Немногочисленная семья, будучи в нематериальном пространстве не подвластном времени не осознавала, что сидение на лавке и попытки растопить очаг длились уже много лет. Для них это словно непрекращающийся сон, в ходе которого можно прожить целую жизнь, а можно есть суп и никак не доесть прямо до своего пробуждения.

В таверне

— Уже и не припомню, когда она в последний раз спала, — Гвенет решила воспользоваться отсутствием старшей подруги и начала выводить мужчину на беседу. — Обычно, когда она раньше засыпала её было очень трудно разбудить. Так трудно, что мне приходилось оставаться на ночной дозор, чтобы никто не воспользовался её беспомощностью.

— Давно вы вместе? — спросил Горий.

— Десять лет. Когда мне было одиннадцать она спасла меня от стаи волков, что загрызли мою семью и помогла отомстить.

— Помогла отомстить?

— Она уже тогда была служителем Талльма и помогла мне заключить с ним сделку. После чего её отряд вырастил меня и обучил всему, что я сейчас умею, — улыбаясь, видя недоумевающее лицо собеседника, поясняла блондинка, медленно поправляющая волосы. — Да, она немного старше чем выглядит.

— Отряд? У неё был свой отряд?

— Ну да, их было несколько, когда они спасли меня. Помню с одним из них у неё даже был роман.

— Куда все они делись?

— На тот свет, — Гвен ухмыльнулась. — Рыцари белого ордена покрошили нас как мальчишки палками крапиву. У нас даже шанса защититься не было. Всех, кто был мне дорог убили, твари. Всех… кроме неё.

Заметив, как голос девушки начал дрожать, Горий приобнял её, прислонив к себе в попытке утешить.

— Понимаю тебя. Я тоже потерял всех, кого любил, — чувствуя подёргивания и тихие всхлипы, мужчина принялся поглаживать плачущую Гвен.

Вскоре он почувствовал, как его обхватили тонкие женские руки. Девушка изменила положение тела так, что они оказались в объятиях друг друга, а их взгляды встретились.

Чувствуя вкус её дыхания и, заподозрив что-то неладное, Горий хотел отодвинуться, но Гвенет противилась этому, надвигаясь всё больше. Вдруг она проскользнула по его щеке рукой и прислонила пальцы к его виску. Голова почувствовала слабое тепло, а почти неразличимая радужка карих глаз девушки загорелась цветом огня. Внезапно Горий почувствовал страстное желание поцеловать её, но прежде чем он что-то предпринял она сама впилась в его губы.

Горячий поцелуй, сравнимый с безудержными глотками холодной воды после долгой жажды длиною в жизнь, продолжался и продолжался, грозя перерасти во что-то большее, но вдруг скрип кровати Азалии заставляет слившуюся в поцелуе пару оторваться друг от друга.

Вместе с разрывом исчезло и желание, имевшее столь большую силу, что её мгновенное исчезновение не могло не удивлять.

Азалия поднялась будто после кошмара и села ещё какое-то время не совсем осознавая, что происходит. Спустя какое-то время она пришла в себя и уставилась в одну точку.

— Всё хорошо? — спросила подругу Гвенет, на что получила грубое:

— Да…

Этот тон был ей очень знаком, и он значил: «Оставьте меня в покое». Тяжело вздохнув блондинка повернулась к окну и продолжила разглядывать ночное небо.

Горий же, не зная, что делать, молча вернулся в свою кровать, но уснуть так и не смог.

Прокручивая страстный поцелуй, он не мог простить себе грядущей засады, но признаться во всём что-то не позволяло. В этих душевных терзаниях прошла вся ночь и весь день.

За завтраком, ради которого трое решили спуститься вниз, так как нормальных столов в их комнате не было, Гвенет не сводила глаз с Гория, вспоминая ночное событие. Странное поведение было замечено старшей подругой, но, зная о симпатии Гвен к клиенту, она не стала обращать на это внимание.

У конезавода

Покинув таверну уже утром, трое бродили в окрестностях владений Эбура. Полагая, что все ближайшие ночлежки уже переворачивают в поисках предполагаемого убийцы, Азалия настояла на раннем выходе. Единственное, что её успокаивало это то, что колотые раны, обнаруженные на придорожных трупах, отметут на первое время подозрения об использовании магии. А это значит, что подключения к расследованию какого-нибудь чародея, способного раскусить природу нападавшего, можно ожидать ещё не скоро. А может, его и вовсе не будет, на что и были все надежды.

Обосновавшись в укромном месте, с которого открывался хороший обзор и можно было бы увидеть чьё-то приближение, напарницы со своим