Приз - Полина Дашкова

— И вам, конечно, достался ваш старинный приятель, немецкийжурналист, авантюрист и пройдоха Генрих Рейч, — вздохнул Кумарин, — да,пожалуй, лучше вас с ним никто не сможет побеседовать. Ну, а что же все-таки нетак с Билли?

— Макмерфи в этой истории повезло меньше других. Из всехветеранов он единственный продолжает занимать высокий пост, остальные уже вотставке. Но главное, его набор картинок оказался особенно неприятным. Вот, уменя с собой несколько штук.

Григорьев достал из кармана маленький конверт. Там быловсего четыре фотографии.

На старых, черно-белых, молодой крепкий Билли в военнойформе, в компании молодого Усамы и еще нескольких боевиков. Снимки датировалисьянварем 1980-го.

На цветных фотографиях, датированных сентябрем 1998-го, —глава русского сектора ЦРУ, уже сегодняшний, пожилой, почти лысый Билли, вджинсах и клетчатой ковбойке, на живописной лужайке, возле шашлычного мангала,в компании двух мужчин восточной наружности. Один лет сорока, с аккуратнойбородкой и ясной улыбкой. Известный чеченский полевой командир Рахманов, самыйцивилизованный и образованный из руководителей боевиков. Второй пожилой, безбороды, но с пышными черными усами. Доктор Абу-Бакр, египтянин, ближайшийсподвижник Усамы, один из первых подозреваемых в причастности к терракту 11сентября.

— Проблема в том, — объяснил Григорьев, пряча фотографии, —что о контакте с чеченцем Рахмановым и египтянином Абу-Бакром в сентябредевяносто восьмого Билли не счел нужным никому сообщить. Контакт не былзафиксирован в документах и отчетах.

— И поэтому его отправили в отпуск? — грустно улыбнулсяКумарин. — Да, действительно, неприятно. Ну, а как вы сами считаете, ваш старыйприятель Генрих Рейч имеет отношение к этому дерьму? Прошло столько лет, он могпродать старые снимки кому угодно. Логичней предположить, что все это придумали проделал либо кто-то свой, либо кто-то из покровителей террористов. Ну,захотелось им покуражиться после одиннадцатого сентября, внести дополнительнуюсмуту в ряды противника.

— Да, эти две версии мне тоже кажутся вполнеправдоподобными, — равнодушно кивнул Григорьев.

— И вы прилетели сюда, чтобы встретиться с Генрихом Рейчем,— Кумарин нахмурился, сыграл пальцами на скатерти какую-то быструю беззвучнуюмелодию и спросил: — Вы уверены, что Рейч полностью отошел от дел, порвал своистарые связи, в том числе и с «Аль-Каидой?»

Прежде чем ответить, Григорьев нарочно долго разглядывалсчет, возился с мелочью, отсчитывал чаевые. Подошла официантка. АндрейЕвгеньевич похвалил кофе, пожаловался на слишком раннее завершение гостиничныхзавтраков, обсудил сегодняшнюю жару и магнитные бури. Неделю назад Кумарин,узнав о предстоящей встрече Григорьева с Генрихом Рейчем, через своего агентазаверил его, что намерен взять ситуацию под контроль, подстраховать Григорьева,выяснить сегодняшний статус Рейча, круг его общения и степень опасности.

Когда девушка удалилась, он грустно взглянул на Кумарина ипокачал головой.

— Я не уверен, Я надеюсь.

«Я надеялся на вас, вы обещали дать мне дополнительнуюинформацию и при необходимости обеспечить прикрытие. Пока вы только язвите изадаете идиотские вопросы».

— Надежды юношей питают, — улыбнулся Кумарин, — я, в своюочередь, надеюсь, что вы не только выясните все, что вас интересует, но ивернетесь к себе в Бруклин целым и невредимым.

— Спасибо, — Григорьев вежливо кивнул и улыбнулся, — япостараюсь вернуться целым и невредимым. Хотя все не так страшно, как вамкажется, все очень даже мило. Вечером я отправляюсь в клуб «Кафка», слушатьглавы из романа молодого талантливого писателя Рихарда Мольтке «Фальшивыйзаяц».

— Что за бред? Какой заяц? — нахмурился Кумарин.

— А еще интеллигентный человек, — вздохнул Григорьев, —ничего-то вы не знаете, книжек не читаете. Талантливый молодой писатель РихардМольтке, автор романа «Фальшивый заяц» — последняя привязанность господинаРейча. Он выпускает и рекламирует книги мальчика за свой счет. Пока мальчикуспел написать только одну, про зайца. Но все еще впереди. Господин Рейчзаботливо растит молодое дарование. Он одевает юного гения у Версачи, возит наКанары.

Григорьев говорил, а сам думал: «Ты, Сева, хороший человек.Ты приехал сюда потому, что хочешь получить через меня какую-то очень важнуюинформацию от Рейча. Собственных подходов к нему у тебя, вероятно, нет. Ты, каквсегда, играешь в свои игры, используешь других людей в качестве пешек итеннисных мячиков, не считая нужным ничего объяснять. По-другому ты просто неумеешь и вряд ли уже научишься».

Кумарин долго, напряженно молчал, наконец поднялся и, глядяна Григорьева сверху вниз, тихо произнес:

— Ладно. Мне пора. Передайте господину Рейчу привет отгенерала Георгия Колпакова. От генерала Жоры. Вы помните, кто это?

Гулять под палящим солнцем было не очень приятно, и все-такиГригорьев отправился бродить по Франкфурту. Он почти забыл, что такое стараяЕвропа, ему так хотелось именно в Европу, куда-нибудь в Прагу или в Париж, но,словно в насмешку, его занесло в самый американский из всех европейскихгородов. Он шел наугад, без карты, и все никак не мог миновать районнебоскребов.

Длинная улица Кайзерштрассе, названная «злачной» в каком-тослучайном путеводителе, который он листал в самолете, оказалась вполнеблагопристойной. Офисы, дорогие магазины, небольшой сквер, ремонтные леса.

Вероятно, следовало взять такси и отправиться в красивыйтуристический район Захсенхаузен. А еще лучше, в знаменитый Штеделевскийхудожественный институт.

Там отличная коллекция европейской живописи, есть Дюрер иБрейгель младший. Но по понедельникам музеи закрыты.

Григорьев сам не заметил, как забрел на старинную площадьРомерплац. Перед ним возвышался готический собор Дом. С XVI по XIX век здеськороновались немецкие императоры. Григорьев вспомнил что-то про Золотую буллу иКарла IV. Солнце плавило причудливые контуры высокой резной башни. Даже сквозьтемные очки смотреть вверх было невозможно. Андрей Евгеньевич постоял, задравголову, подумал, не войти ли внутрь, но увидел сразу несколько туристическихгрупп, которые вползали в темное прохладное чрево собора под разноязыкиекоманды экскурсоводов, и нырнул в ближайший кабачок.

Сидя за маленьким полированным бочонком, заменявшим стол,разглядывая репродукции немецких романтиков, развешанные по стенам, потягиваякисло-сладкое яблочное вино, Андрей Евгеньевич пытался понять, чего хочет отнего Кумарин. В своем ли он уме, старый шеф, глава УГП, и если нет, что теперьделать?

Кумарин с самой серьезной миной попросил передать приветГенриху Рейчу от генерала Колпакова. Ни Георгий Федорович Колпаков, котороговсе называли генерал Жора, нажил огромное состояние на продаже оружия,вывозимого из Прибалтики и бывшей ГДР в начале девяностых. Никто не знал, кудаон дел деньги. Все попытки привлечь его к ответственности, вытянуть хотя бычасть наворованных миллионов оказывались тщетны. Не помогали ни хитрость, ниугрозы, ни шантаж. Люди, которые пытались найти ключ к тайне банковских вкладовгенерала Колпакова, погибали в результате несчастных случаев или пропадалибесследно.