Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР - Олег Никифоров

Реванш Мильке смог взять, когда внешняя разведка была передана в ведение Цайссера, а затем полностью влилась в состав МГБ. Это было связано с делом «Вулкан». Речь шла о первом перебежчике на Запад из числа сотрудников внешней разведки. Предателя звали Готхольд Краус, и он был референтом в отделе III (экономика). После его бегства западногерманская контрразведка, по данным книги Герберта Мюллера-Энбергса «Неофициальные сотрудники МГБ», арестовала только в ФРГ 38 агентов восточногерманских спецслужб. Правда, сам Вольф в своих воспоминаниях называет цифру 35. Расследование дела Крауса вел сам Мильке. И, как отмечает Вольф, «для Мильке это была желанная возможность дать мне почувствовать свою власть». Вольфу приходилось буквально бороться за каждого сотрудника своей службы.

Понятно, что вопрос копирования данных на аппарат неофициальных сотрудников своего главного управления Вольф воспринимал болезненно и по возможности уклонялся от передачи данных, особенно на агентуру, Мильке. Но и правилен, скорее всего, вывод, что микрофильмирование было сделано по приказу сверху, исходившему, скорее всего, от Мильке, который даже на последнем этапе существования ГДР не терпел конкурентов и хотел контролировать тех, кого считал своими конкурентами. Кстати, эту версию дополнительного микрофильмирования как возможного варианта развития событий подтверждает и полковник Ноэль Воропаев, в свое время высокопоставленный сотрудник Представительства КГБ СССР в ГДР, опубликовавший несколько лет тому назад книгу о Маркусе Вольфе «Маркус Вольф. „Человек без лица“ из Штази». Воропаев отвечал за контакты двух секретных служб и прекрасно знал Мильке.

Но имелась и другая версия, которая свидетельствует о том, что микрофильмирование картотеки внешней разведки (как, видимо, и всех документов, касающихся агентурного аппарата МГБ ГДР) было сделано гораздо раньше по указанию руководства страны, и связано это было с ожиданием начала ядерной войны между СССР и США. Таким образом, скорее всего, имелось несколько (по меньшей мере две) картотек микрофильмов разного объема и разного содержания. На подобную мысль наводит предположение, высказанное последним руководителем внешней разведки МГБ ГДР Вернером Гроссманном в его книге[32]. Он отмечает, что микрофильмирование могло быть связано с мобилизационными планами. Но где их хранили, было известно только высшему руководству МГБ ГДР и, конечно, непосредственным исполнителям, хотя они могли и не знать, что в действительности находилось в закладываемых в хранилище ящиках.

Здесь надо вернуться в конец 70-х — начало 80-х годов. Тот же Вольф в своих воспоминаниях писал, что, «если после заключения восточных договоров (речь идет о реализации новой восточной политики канцлера Вилли Брандта, выразившаяся в заключении договоров между ФРГ и СССР и ФРГ и ГДР) слово „разрядка“ стало конъюнктурным, то в 1979 году политический ветер стал заметно прохладнее»[33]. Впервые ракеты с атомными боеголовками стратегического назначения, как отмечал он, размещались на немецкой земле, то есть в непосредственной близости от водораздела между двумя военно-политическими блоками.

Предыстория этого вопроса относится к так называемому двойному решению НАТО, о котором уже сообщалось выше. Оно было связано с началом размещения Советским Союзом ракет средней дальности (до 5500 км), вошедших в историю как «Пионер» (по советской терминологии) или СС-20 (по натовской терминологии) и уничтоженных в результате договора, заключенного Горбачевым с Рейганом. С 1972 по 1979 год между Вашингтоном и Москвой велись переговоры об ограничении стратегических вооружений (OCB-2/SALT-2), но ракеты средней дальности «Пионер» оказались за рамками переговорного процесса двух сверхдержав. Впервые тогдашний канцлер ФРГ Гельмут Шмидт обратил внимание общественности на данную проблему во время своего выступления в 1977 году в Международном лондонском Институте стратегических исследований. Шмидт заявил, что принятые на вооружение Советским Союзом новые ракеты кардинально нарушают сложившуюся в целом ситуацию военно-стратегического равновесия в Европе. Шмидт призвал своих союзников по НАТО принять контрмеры. Его ключевой идеей была так называемая увязка готовности США в качестве ведущей ядерной державы Запада отстаивать свою национальную безопасность с готовностью исполнить гарантии обороны, данные западноевропейским союзникам. Канцлер и его сторонники опасались, что США, которым СС-20 не угрожали, могли в ответ на гипотетическое применение СССР данных ракет против ФРГ, Великобритании, Италии и стран Бенилюкса, без задействования стратегического ядерного оружия против Северной Америки, отступить от своих гарантий.

Поэтому 12 декабря 1979 года на саммите НАТО в Брюсселе, где были представители всех стран НАТО, за исключением Франции, было принято решение, состоящее из двух частей: НАТО приняло решение разместить в Европе 572 ракеты средней дальности: 108 баллистических ракет «Першинг-2», которые заменят «Першинг-1А» в Западной Германии в земле Баден-Вюртемберг (Хайльбронн, Швебиш-Гмюнд и Ной-Ульм), и 464 крылатые ракеты BGM-109G «Томагавк» наземного мобильного базирования: 160 — в Великобритании, 96 — в Западной Германии, 112 — в Италии, 48 — в Нидерландах и 48 — в Бельгии.

«Першинг-2» имела эффективную дальность около 1770 километров. BGM-109G «Томагавк» имела эффективную дальность около 2500 километров. В мирное время ракеты базировались в укрепленных подземных укрытиях. В случае возникновения военной угрозы батареи ракет должны были выдвинуться на заранее рассчитанные засекреченные боевые позиции. Каждая ракета имела одну боеголовку. Одновременно СССР было предложено начать переговоры по сокращению ракет средней дальности.

Однако последующие события еще более усугубили ситуацию. СССР рассматривал двойное решение НАТО как ультиматум и как расторжение ОСВ-2 (Договор между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений), который, как известно, был подписан 18 июня 1979 года в Вене на встрече в верхах генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Президиума Верховного Совета СССР Леонида Брежнева и президента США Джимми Картера. Спустя две недели Советская армия вошла в Афганистан. О ратификации ОСВ-2 американским конгрессом теперь не нужно больше было думать. Кроме того, Картер на выборах президента в ноябре 1980 года проиграл претенденту Рональду Рейгану. Консервативный республиканец преследовал новую, наступательную стратегию безопасности.

В этих условиях в недрах КГБ родилась идея о возможности нанесения США внезапного ядерного удара по СССР. Ничего нового в принципе в ней не было, поскольку идея превентивного удара постоянно присутствовала в планах Пентагона. Не так давно автору попалась в руки статья в Washington Times, известной и весьма уважаемой газете США, от марта 2019 года. В ней отмечалось, что председатель Объединенного комитета начальников штабов Вооруженных сил США генерал Джозеф Данфорд решительно выступил против изменений в военной доктрине страны, призывающих к введению запрета на применение ядерного оружия первыми в конфликте с противником. То есть доктрина, предусматривавшая нанесение первого ядерного удара по противнику, существовала уже давно. Это подтверждает тот факт, что пересмотреть эту концепцию хотели некоторые кандидаты от Демократической партии США, пытавшиеся стать кандидатом от демократов уже в 2020 году. Идея не применять ядерное оружие первыми была предложена несколькими кандидатами-демократами, намеренными баллотироваться на пост президента в 2020 году. Речь в том числе идет о сенаторе от Массачусетса Элизабет Уоррен, которая, кстати, в январе выступила соавтором законопроекта, запрещающего США применять ядерное оружие первыми.