Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать - Шерри Тёркл

Двадцатичетырехлетняя девушка, работающая в стартапе, рассказывает, что ей больше не под силу сосредоточиться на одном предмете или человеке одномоментно. Поэтому этой девушке трудно поддерживать живой разговор, ведь он требует навыков, которые она утратила.

Поначалу многозадачность помогала моей собеседнице ощущать себя Чудо-женщиной. Теперь же она чувствует, что нуждается в помощи.

Одна третьекурсница примерно так же описывает свои “трудности с беседой”. Беседа лишает ее возможности выполнять несколько задач одновременно, а ведь она привыкла справляться с жизнью именно посредством многозадачности:

После университета девушка решила взять таймаут и отдохнуть от Facebook. Она удалила приложение из компьютера и телефона. Она отсутствовала в соцсети всего несколько недель, но, по ее признанию, этот опыт помог ей “успокоиться”.

Мы могли бы сказать, что у нас “зависимость от многозадачности”, но это не самый удачный способ обозначить проблему. Мобильные телефоны стали частью нашей медийной экологии. Мы должны найти способ сделать жизнь лучше, не отказываясь при этом от телефонов. Я предпочитаю рассуждать в категориях доступности технических средств – то есть тех вещей, что стали возможными (а также привлекательными и простыми) благодаря технологиям, – и человеческих уязвимостей. Если вы зависимы, необходимо отказаться от приема наркотиков. Если вы уязвимы, можно работать над снижением уязвимости.

Рассуждая в категориях доступности техники и человеческих уязвимостей, мы могли бы подумать, как снизить эту нашу уязвимость[55] с помощью техники. Один мой собеседник – изобретатель – отмечает, что использование смартфонов подталкивает людей к новому типу бдительности. “Они хотят удостовериться, что ничего не упускают, – сообщает изобретатель, – поэтому постоянно взаимодействуют со своими устройствами”. Он выдвигает следующее интригующее предположение:

Идея не в том, чтобы связь стала невозможной или сложной, а в том, чтобы она стала осознанной. Вы не должны “зависать” в сети просто потому, что вас туда затянула сама система. Изобретатель подытоживает:

Нужно подумать о создании технологии, требующей, чтобы мы использовали ее более осознанно. Кроме того, в нашем быту можно устроить своего рода охранные зоны – гостиная, столовая, кухня, машина, – свободные от цифровых устройств. То же самое можно сделать и на работе – в определенных аудиториях и местах встреч. Мы можем так планировать свое будущее, чтобы дизайн цифровых устройств и наше социальное окружение помогали нам быть на высоте. Как потребители цифровых медиа мы, конечно же, должны сотрудничать с индустрией, производящей для нас качественную технику, но при этом не следует забывать о своем здоровье и эмоциональном благополучии[57].

“Они похожи на оленей, ослепленных фарами автомобиля. Еще одна беседа им вовсе не улыбается”

Беседа подразумевает нечто кинетическое. Само слово “conversation” восходит к словам, означающим “заботиться о другом человеке, склоняться к нему”[58], подразумевающим активность отношений, а также к таким понятиям, как “манера поведения в мире или обществе; поведение, стиль или жизненное направление”. Чтобы вести беседу, вы должны не просто разговаривать по очереди, но и слушать другого человека, понимать язык его тела, вслушиваться в его голос, тон и паузы. Вы привносите в разговор интересующие вас темы и свой опыт и ждете того же от собеседника.

Когда мы выражаем озабоченность в отношении беседы, нас также беспокоит, способны ли мы выполнять все эти функции. Шестнадцатилетний юноша сообщает матери, что получил сообщение от лучшего друга. У друга умер отец. Юноша говорит матери, что выразил соболезнования в ответном послании. Мать в недоумении спрашивает сына: “Что же ты не позвонил?” Она думает, что следовало утешить друга. Сын отвечает: “Сейчас не время вмешиваться в его жизнь. Он слишком опечален, чтобы говорить по телефону”. Юноша полагает, что беседа является вмешательством в жизнь даже в те мгновения, когда, казалось бы, так естественно проявить теплоту.

Я рассказываю эту историю двадцатиоднолетней старшекурснице, работавшей у меня дома ежедневно в течение нескольких месяцев: она занималась организацией моих бумаг для архива. Девушка признается, что не стала бы мне звонить, если бы услышала, что в моей семье кто-то умер. При этом она сознает, что звонок служил бы мне бо́льшим утешением, что он больше бы для меня значил. Однако ее чувства перекликаются с чувствами шестнадцатилетнего юноши. Студентка говорит: “Все, что связано с голосом, вызывает ощущение вмешательства”.