Проклятая сабля крымского хана - Ольга Баскова

Вроде бы жизнь наконец потекла спокойно, как равнинная река. Но проклятый племянник Ислям вновь напомнил о себе. Он поднял мятеж против Сахиба. И самое страшное, его поддержали беи. Ислям Гирей объявил себя ханом созданного им Перекопского ханства, в отместку дяде перекрыл все пути, ведущие на полуостров, и не пускал в глубь Крыма послов, начав самостоятельно вести переговоры, требуя для себя дани и подарков. Хвала Аллаху, соседи его не очень-то слушались. Ислям как был, так и остался беден, как последний дервиш, и беи бежали от него, как крысы с тонущего корабля. Они возвращались к Сахиб Гирею, который требовал от них подтверждения верности. Некоторые из них были готовы на все, и хитрый хан предложил одному из них, Бакы-бею, рассчитывавшему вернуть титул главного бея мангытов (одного из самых могущественных кланов) убить Ислям Гирея. Сахиб рассчитывал, что тот безоговорочно выполнит его требования — что значит убийство по сравнению с могуществом! Но впервые за многие годы он просчитался. Бакы думал, что хан вернет ему титул без всяких условий, и поэтому сначала поскакал к Ислям Гирею, однако тот отнесся к его рассказу с недоверием. Пришлось Бакы возвращаться в Ногайскую Орду не солоно хлебавши. А потом в Москве поменялась власть, попавший в опалу князь Бельский бежал в Турцию и попросил Сулеймана выступить против Москвы. Султан согласился, но войско перехватил Ислям, и тогда Сахиб выступил против него, рассчитывая наказать. В том бою непокорный племянник был убит Бакы-беем, и вовсе не потому, что тот хотел выслужиться перед Сахибом. Ногайская Орда мечтала вернуть господство, и Крымское ханство служило для нее камнем преткновения. Одним ханом меньше — уже легче прорваться к трону. Сахиб немного подумал и решил, что такого, как Бакы, лучше держать при себе, и уговорил его вернуться. А потом — неожиданный переворот в Казани, восстание против хана, поступавшего так, как было угодно Москве, возвращение на трон Сафы Гирея, родственника Сахиба, впрочем, не питавшего к нему никаких родственных чувств, и несколько походов против русских. И в это трудное время его предал Бакы-бей, задумавший поставить на трон сына Ислям Гирея. Отказавшись выполнять приказы Сахиба, он сорвал поход. Тогда крымский хан понял, что лучший Бакы — мертвый Бакы. Он приехал к нему, пригласил побеседовать в шатер и произнес слова, которые ему самому очень понравились. «Я тебе сделал много добра, но от тебя видел лишь зло. Тот, кто сотворит зло, — зло и получит в ответ», — буркнул он, любуясь собой. Бакы, все поняв, дернулся, чтобы убежать, но нукеры[3] Сахиба заковали его в кандалы, а зимой Сахиб жестоко и изощренно казнил его: посадил на ночь в ледяную воду. С той минуты, когда ему доложили о смерти Бакы, он впервые спал спокойно, почувствовав себя полноправным хозяином полуострова. Сахиб считал, что своим успехам он обязан сабле Чингисхана, с которой ни на минуту не расставался. Правда, он чуть не потерял ее в одном из московских сражений, но — слава Аллаху — быстро нашел то место, куда она могла упасть. Однако, как оказалось, покой ему только снился. Всегда прежде молчавший хан Астрахани задумал покорить Крым и для начала перехватил караван, мирно шедший из Казани в Крым, присвоив себе товары и казнив людей. Не сомневаясь в своем могуществе, Сахиб тут же собрал огромное войско и пошел на Астрахань. Благодаря волшебной силе — а чему же еще? — он победил астраханского собрата и разорил город. Однако радоваться победе было преждевременно. Ногайская Орда вновь зашевелилась, считая оскорбительным поступок Сахиба — они много лет дружили с Астраханью. Но и это войско Сахиб разбил наголову и в назидание другим выложил пирамиду из черепов ногайских воинов. Когда хан Казани неожиданно скончался, Сахиб задумал посадить на трон одного из своих сыновей. Это, естественно, не нравилось казанским беям. Им всегда что-то да не нравилось. Шайтан его знает, что им было нужно. До Сахиба доходили слухи, что они неоднократно жаловались на него Сулейману, и тот, измученный жалобами и кляузами, заявил, что правление Сахиба его не устраивает. К тому же против крымского хана интриговали придворные Сулеймана. Они не могли простить ему слова, сказанные однажды султану о них: «Те, кто является столпами Ислама и членами султанского совета дивана, обладают лишь умением копить богатства». Впрочем, потом Великолепный позвал Сахиба в поход на Иран — будто и не обиделся, но крымский хан отказал своему кумиру впервые в жизни, боясь восстания. Воины нужны были ему здесь, в Крыму, а не так далеко от полуострова. Соглядатаи передавали из дворца султана, что Сулейман склоняется к мысли назначить ханом ненавистного Девлета. Чертову племяннику удалось бежать двадцать лет назад, выпустивший его начальник дворцовой охраны за свой дерзкий поступок давно поплатился, и его кости уже обратились в прах. Сахиб сначала ждал каждый день, что Сулейман отомстит ему за любимчика Девлета, но шло время, а он по-прежнему царствовал. Теперь, видно, пришел конец его власти.

— Великий хан! — Визирь Мехмет-Али, двадцать лет служивший ему верой и правдой, вошел в тронный зал в сопровождении начальника дворцовой охраны. Оба тряслись, будто предчувствуя, что вскоре их могут сменить. — До нас дошли слухи, что Сулейман сместил тебя и назначил Девлета, Сулейман знает, что ты просто так не отдашь трон, и придумал хитрость. Скоро он сообщит тебе, что Девлет станет ханом Казани, чтобы ты пропустил в Крым его армию, а тебя отправит к восставшим черкесам. После этого твой племянник покажет беям указ султана о своем назначении.

— Он хочет отделаться малой кровью! — По полным щекам Сахиба покатились капли пота, и он поправил шапку, отороченную мехом, и достал саблю, всегда лежавшую у подножия трона. — Ничего у него не получится. Посмотрим еще, чья возьмет. — Он встал и выпрямился во весь свой небольшой рост. — Прикажите моим воинам готовиться дать отпор чужеземцам.

Он снова опустился на трон и, внезапно почувствовав сильную слабость, подумал, что устал от власти. С одной стороны, она давала ему возможность повелевать людьми, с другой — вымотала, вытрясла из него все силы, почти не давала передышки, заставляя плести интриги, сражаться, не спать по ночам, вставать чуть свет… Впервые за долгие годы мелькнула мысль: может быть, сабля не принесла ему счастья, как он вначале решил? Может быть, шайтанов племянник был прав, когда говорил, что ее нельзя отнимать? Вслед за этой мыслью пришла другая: немедленно отказаться от власти, как это сделал Саадет, уехать в Стамбул и жить припеваючи при дворе султана. Сахиб взглянул на узорчатое окошко с цветными стеклышками, представив прохладу любимых фонтанов. Уехать и все бросить? Оставить дворец, в который он вложил столько труда, ненавистному Девлету? Нет, нет и еще раз нет. Он будет сражаться до последнего вздоха…

Когда перед ним снова появился визирь, отрапортовавший, что приказание хана выполнено, Сахиб добавил:

— Найди моего сына Амин Гирея. Пусть срочно зайдет ко мне.

Мехмет-Али поклонился и бесшумно вышел, неслышно ступая сапогами из мягкой кожи. Через пять минут красавец Амин Гирей, тонкими чертами лица чем-то напоминавший Девлета (это сходство бесило Сахиба, напоминая о родстве с тем, кто может его свергнуть), возник перед отцом.