Хайп - Анатолий Кучерена

— Вам еще чаю налить? — спросила Настя и, не вставая, протянула руку к чайнику.

Минимальные размеры кухни вполне позволяли это сделать.

— Да, спасибо, — ответил Пол и посмотрел на девушку. — Слушай, что ты мне все выкаешь? Давай на «ты». Договорились?

— Я… — Настя смущенно улыбнулась, налила в чашку кипяток, добавила заварки. — Я попробую. Просто неудобно. Вы известный человек.

— Настя! — с нажимом сказал Пол. — Мы же договорились! На «ты».

Девушка кивнула, опять улыбнулась.

— А вы… ты что дальше будешь делать?

Пол пожал плечами, достал смартфон, посмотрел на темный экран и спросил:

— У тебя зарядка есть?

— Конечно.

— Давай. Сейчас в Москву другу позвоню, чтобы приехал, забрал меня. Мне только телефон надо подзарядить, он на нуле.

С лица Насти исчезла улыбка. Она сделал глоток чая, покачала головой.

— Что-то не так? — поинтересовался Пол.

— Все не так, — тихо, но твердо сказал Настя. — Не нужно звонить.

— Почему?

— Машин с московскими номерами у нас в городе мало. Появится новая, будет сразу приметная. Те негодяи, которые тебя ищут, мигом заметят ее, будут следить, куда поехала, кто в нее сел. Вас… тебя сразу найдут.

Пол огорченно развел руками.

— И что мне делать? Я же не могу тут сидеть вечно! У меня дел выше крыши.

— Тут не можешь. Мама через час придет, ей про тебя лучше не знать. — Настя говорила уверенно, глядя в глаза Полу. — Но время еще есть. Нужно сбрить бороду, волосы подстричь. У бабушки в шкафу дяди Лешина одежда осталась. Переоденешься, и мы с тобой пойдем в Зуево.

— Куда? — не понял Пол.

— В Зуево. Это деревня, тут рядом, пять километров через лес. Там маршрутки ходят до Фряново, сядем, уедем. А уже оттуда можно звонить.

— А дядя Леша этот кто такой? — зачем-то спросил Пол, обдумывая план, предложенный Настей.

— Бабушкин сын, мамин брат. Он сейчас в Норильске, на три месяца уехал по контракту. Они там завод какой-то строят, что ли. Ну вы согласны?

Пол встал.

— Говори мне «ты». Мы же…

— Решили, — закончила за Пола Настя и кивнула на часы. — Тогда быстро в ванную!

Сбривать бороду было не то чтобы жалко. В конце концов, что такое борода? Так, баловство, дело наживное, сбреешь эту — вырастет новая. Петр Первый вон всю страну заставил бриться, и ничего, никто не умер. Правда, налог на особо упертых был. Хочешь быть хипстером, плати в казну.

Пол поморщился, разглядывая себя в зеркало.

«На самом деле это всегда так, — пронеслось у него в голове. — За право быть самим собой нужно платить».

Но все же что-то незримое, невещественное, но очень важное не давало Полу покончить с бородой.

— Эй, ты там не уснул? — раздался за дверью голос Насти. — Я одежду приготовила.

— Сейчас! — Пол открыл горячую воду, набрал полные ладони, бросил прощальный взгляд на себя, бородатого, и вдруг понял!

Бородка была для него не украшением лица, не данью моде, не признаком мужественности, а символом той жизни, которую он вел несколько лет, отличительным признаком Пола Смолла, удачливого и популярного блогера, ютубера, хайполова и хайподела. Судя по всему, сейчас он утратит этот символ, а вместе с ним — и прошлую жизнь.

Это осознание заставило Пола зажмуриться. Ему сделалось страшно, как в детстве перед неизбежной дракой после уроков или походом к стоматологу.

Ноги едва не подогнулись, сердце быстро и гулко заколотилось, кровь запульсировала в висках.

— Сука! — тихо и зло сказал Пол, ни к кому конкретно не обращаясь, и решительно погрузил лицо в горячую воду.

Он сбрил бороду и высунулся за дверь, намереваясь забрать одежду. Там его поджидала Настя с триммером в руках. Она буквально втолкнула Пола в ванную комнату, включила машинку.

— Наклонись над ванной! — В голосе девушки звучал металл.

— Ты что хочешь делать? — Пол озадаченно посмотрел на новую знакомую.

— Тебя надо постричь, — заявила Настя. — Нагибайся быстро. Я умею, всех двоюродных братьев стригу.

Пол глубоко вздохнул, мол, опускаюсь все ниже и ниже, и покорно наклонился над ванной. Триммер вгрызся в волосы на затылке, и спустя десять минут все было кончено.

— Давай, смывай это. Нам пора выходить. Одежда на стиральной машинке. — Настя распоряжалась его действиями так уверенно и решительно, что Пол опять почувствовал себя маленьким мальчиком. Рядом с ним была строгая воспитательница.

Он переоделся в какие-то дешевые китайские шмотки с оптового рынка, аккуратно сложил свои брендовые вещи в пакет и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на Пола взглянул странный субъект, почти лысый, в темной толстовке с капюшоном и искусственно вытертых джинсах, человек неопределенного возраста с очень испуганными глазами.

«Очки нужны», — решил Пол, вышел из ванной и спросил:

— Настя, у тебя темных очков нет?

— Может, тебе еще золотые часы и кожаную куртку? — сердито спросила девушка.

Она стояла в прихожей, уже одетая, с рюкзачком в руках.

— Что ты возишься, как девочка? Время! Давай быстрее!

— Я себя чувствую ходячим отстоем, — с тоской в голосе простонал Пол. — Людям стыдно показаться.

— Стыдно — это когда видно. А у тебя все застегнуто, — грубовато пошутила Настя, и Пол словно бы вернулся с неба на землю.

Никакая она была не воспитательница. Обычная провинциальная девка, не очень-то умная и образованная, в меру симпатичная, потому что довольно молодая. Лет через десять, если не тренироваться каждый день, обвиснет зад, расползется талия, потом пойдут морщины, мешки под глазами, целлюлит. И готово. Будет толстая бабища, продавщица или бухгалтерша. Злая, сварливая, мерзкая.

Пол досадливо сплюнул в мокрую траву.

Они шли по глинистой тропинке, вьющейся по дну оврага и раскисшей после ночного дождя. Овраг этот начинался почти что от дома Настиной бабушки и уходил в сторону леса. Склоны его сплошь заросли бурьяном, поверху слева тянулся покосившийся деревянный забор, справа виднелись крыши каких-то построек, то ли сараев, то ли складов.

«Идеальное место для засады, — подумал Пол, с тревогой оглянувшись. — Двое спереди, трое сзади. И никого вокруг. А вдруг эта Настя ведет меня в ловушку, действует с ними заодно? Точно! То-то она такая дерзкая и резкая была. — И вот тут Полу стало стыдно. — Я просто психую, — сказал он себе. — Если бы Настя была с ними заодно, то просто впустила бы ночью их в квартиру. А торопила меня она правильно. Ее матери действительно незачем меня видеть. Так что…»