Вредность не порок - Лариса Ильина

Я с интересом разглядывала машину, когда водительское стекло плавно скользнуло вниз и обладатель золотого «Ролекса» и внушительной печатки на безымянном пальце поинтересовался:

— Анастасия, если не ошибаюсь?

Я склонила голову набок и увидела сидящего за рулем мужчину лет сорока, полноватого и лысоватого. Отвечать я не торопилась, размышляя, кто же это может быть и откуда он меня знает. Я его, к примеру, в первый раз вижу.

— Вы меня не узнаете?

Ясное дело, не узнаю…

— Мы были вместе с вами на пляже в Горелках…

Это было чистое вранье, после этих слов я начала потихоньку пятиться назад, досадуя на то, что улица словно вымерла. По мере моего отдаления от машины стало видно, что рядом с водителем сидит пассажир, в котором я, холодея, признала укушенного мною седого Сему. До школы отсюда было метров триста, не меньше, «Ауди» проедет это расстояние гораздо быстрее, чем пробегу я, у нее четыре колеса, а у меня всего лишь пара ног. Которые к тому же сейчас здорово ослабли.

«Ну Стас, — разозлилась я, — нашел время гонор показывать!»

Дальнейшие события заставили меня подобраться для решительного и, весьма возможно, последнего пробега в жизни, потому что Сема вдруг активизировался и вылез наружу. Он развернулся, положил руки на крышу машины и весьма неприятно улыбнулся. Правая рука у него была перебинтована, думаю, именно это он мне и демонстрировал.

— Имейте в виду… — сурово начала я и в то же самое мгновение боковым зрением увидела целую толпу женщин, вышедших из ворот школы. Во рту моментально пересохло, но я была счастлива: это были мои коллеги и направлялись они в нашу сторону.

— Пока! — едва слышно процедил Сема и, не спеша, вернулся на свое место.

Махнув мне ручкой, словно лучшей знакомой, лысый закрыл окно, и машина неторопливо скрылась за поворотом. Я все еще судорожно сглатывала слюну, когда ко мне подошли мои ничего не подозревающие спасительницы.

Я, оправившись от испуга, прикидывала: а что могло бы быть? Надавал бы мне по шее? Ну уж не убил бы, наверное… А вдруг бы укусил? Эта мысль меня здорово развеселила, и в автобус я садилась в самом прекрасном расположении духа. К тому же в нем я нос к носу столкнулась с возвращающейся домой бабкой Степанидой. Мы, обе обрадовались, потому что хоть и недолго, но вместе ехать все-таки веселей.

Забрав у бабки тяжелую сумку, я вылезла из автобуса и, развив, помимо воли, прямо-таки спринтерскую скорость, рванула к дому, оставив Степаниду далеко позади себя. Возле закрытой калитки я обнаружила Ирку, вышагивающую в большом нетерпении три шага влево, потом три вправо. Меня даже поразило усердие, с каким подруга выполняла это нехитрое упражнение, и, подойдя поближе, я сказала:

— Слушай, прямо «Лебединое озеро», не меньше!

Ирка вскинула голову и всплеснула руками:

— Ой, я тебя жду!

Это я поняла и без нее и, поскольку сейчас она мне мешала побыстрее разыскать Стаса, поинтересовалась:

— У тебя что-то срочное?

Вытаращив глаза, Ирка закивала с таким жаром, что у меня задрожали руки и ноги и бабкину сумку пришлось поставить на землю.

— Так, только спокойно… Что случилось?

— Стаська… Телогрейки пропали… — Она отпрянула, следя за моей реакцией. — Те, на которых мы у забора сидели… Понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — ответила я, прикладывая массу усилий, чтобы не обозвать ее, — это значит, что я утром повесила их под навес, чтобы они просохли!

— Под навес? — ошарашенно переспросила она. — Ты?

— Я. У тебя все новости?

— Выходит, что все…

— Тогда пошли…

Я подхватила сумку и ринулась к дому В мгновение взлетев по лестнице, я прошла горницу и ткнулась в дверь к Стасу. Дверь оказалась заперта.

— Стас, — зашипела я, — ты здесь?

Какое-то время стояла тишина, потом заспанный голос отозвался:

— Кто там?

— Я там! — заорала я. — А ты тут?

Я услышала, как Стас прошлепал босыми ногами до двери.

— Ты чего? — Он недоуменно моргал на меня, почесывая затылок и сонно щурясь. — Чего орешь, спрашиваю?

Увидев его, я умолкла. Я от него старалась избавиться?

Старалась. Он меня оставил в покое? Оставил. Чего я, собственно, от него хочу? Ну испугали меня эти двое в машине, ну и что? Если я сейчас расскажу о них Стасу он возьмет меня в охапку и отвезет в Москву, и тогда я не увижу Ефима.

— Так чего? — повторил он, а я пожала плечами и ответила:

— Ничего, просто так!

Он хмыкнул и убрался обратно в свою комнату а доковылявшая тем временем до дома бабка с порога задала вопрос:

— Что ж ты сумку не разобрала?

Ирка, верно оценив мое несколько неадекватное состояние, с веселым щебетанием стала помогать старухе, а я вышла в сад. Через пару минут за мной вышла Ирка.

— Ты чего такая?

Мы уселись на невысокий топчан возле сарая, и я рассказала ей о сегодняшней встрече.

— И чего они хотели?

— Не знаю, это мы не успели обсудить.

— Ну из машины-то он для чего вылез?

— А я откуда знаю? Может, у него нога затекла… Я, честно говоря, струсила жутко. Если бы наши из школы не вышли, то и не знаю, что было бы дальше. И тут еще Стаса нет! Как нарочно. Я думала, он меня возле школы ждет, а он.., дрыхнет! Хотя, с другой стороны, я думаю, он нам больше не будет мешать.

— А он нам мешал? — усомнилась Ирка.

— А как же? Таскался везде. Это мама его накрутила, я знаю. Я им что, ребенок?

Подруга разделила мое возмущение. Чрезмерная родительская опека (по словам Ирки, в Надькиной интерпретации в деле фигурировала большая страстная любовь) в свое время подтолкнула ее к замужеству, завершившемуся, к всеобщему счастью, через шесть месяцев.

После чего Иркина мама, вероятно, опасаясь дальнейших проявлений дочкиной самодеятельности, махнула на нее рукой, что весьма благотворно сказалось на их взаимоотношениях. Пока мы внушали самим себе мысли о полной жизненной самостоятельности, я вспомнила:

— Ой! Поздравляю тебя с днем рождения!

— Ой! — обрадовалась Ирка. — Спасибо! Я и забыла уже!

— Забыла? А ресторан?

— Нет, с рестораном все в порядке. В «Магии» на восемь столик заказала. — Тут она озабоченно взглянула на часы. — Слушай, я пойду к Надьке, предупрежу ее.

— Давай, — махнула я рукой, — полвосьмого на остановке!

Ирка ушла, я позагорала немного на топчане, но это достаточно жесткая конструкция, я и решила перебраться в гамак. Висел он в саду, в тенечке, на столбах, вкопанных еще год назад Стасом. В гамаке я обнаружила забытое мною одеяло, насквозь промокшее под вчерашним ночным ливнем и не успевшее высохнуть. Стоя перед мокрым гамаком, я размышляла о том, что если человеку не везет, то сразу во всем. И одеяло могло бы быть сухим, и в машине вместо Семы мог бы оказаться Ефим, и вообще, я вполне могла бы не приезжать в этот забытый богом город, и… Так, стоп, стоп, что это ты заныла?