Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985-1999 гг. - Дмитрий Окрест

Впрочем, определение круга победителей было отдельной задачей, которая решалась далеко не только в «Московских новостях». Революционность событий требовала описать, кто был движущей силой революции. Этот жанр требовал определенного пафоса, а также неизбежной идеализации происходящего.

Среди разных тем, обсуждавшихся в эти дни, появлялась и тема новых поколений, которые внесли свой вклад в успех общественного сопротивления. При этом рассуждать о «поколениях перестройки» было не очень просто, учитывая, что с момента ее начала прошло всего 6 лет. Поэтому особое внимание обращалось на совсем юных участников стояния у Белого дома. Восторженную статью им посвятила, в частности, Ирина Овчинникова – специальный корреспондент «Известий», писавшая на тему школьного и вузовского образования. Статья «Непуганые дети» вышла в газете 23 августа. «Им было десять, двенадцать, пятнадцать в 85-м, и глина, из которой они слеплены, еще не успела отвердеть. Поэтому они, как выяснилось в трагические дни и ночи с 19 по 22 августа, не ведают страха, впитавшегося в плоть и кровь старшего поколения, им не пришлось ломать себя, чтобы свободно отдаться зову гражданской совести», – писала автор. Статья поет дифирамбы новому поколению, которое, по мысли Овчинниковой, свободно от пороков сознания советского человека: «Да, десять дней спустя на первых уроках учителю наконец-то не надо будет далеко ходить за так называемыми положительными примерами. Пережитые нами три дня явили их в таком множестве, что позволяет разрушить нравственные завалы, образовавшиеся за десятилетия и состоявшие более всего из искаженных понятий. Сегодня есть возможность каждое из них наполнить подлинным смыслом. Как под увеличительным стеклом мы видели преданность и предательство, трусость и рыцарство, верность и измену. Ни душой не придется кривить, ни в книжную пыль погружаться, чтобы рассказать детям, кто есть кто и что есть что». Сопротивление ГКЧП действительно представлялось поворотным моментом истории и чем-то таким, что будет формировать коллективную память целых поколений.

Верховный Совет РСФСР. 22 августа 1991 года. Фотография предоставлена Ельцин Центром

Похожий материал был помещен также и в первом номере «Литературной газеты» от 28 августа, вышедшем после августовских событий, в статье «Гаврики». Он также был посвящен школьникам, оказавшимся на баррикадах у Белого дома. Автор В. Голованов предсказуемо сравнивал их с гаврошами и также посвятил им восторженный панегирик: «Эти московские мальчишки даже не представляют, до какой степени им повезло. Что они вошли в жизнь с этой августовской победой, а не с битой мордой униженных, раздавленных, беспрерывно обманываемых и вынужденных беспрерывно врать верноподданных (…) Я дико завидую им. Всего три ночи и такой прорыв. Они быстрее нас поняли, что почем».

Далее в заметке гавроши противопоставляются равнодушному большинству общества, на которое надеется «любая хунта». Большинство это, между прочим, описывалось так: «Другие притерпелись к ярму и чувствуют себя в нем уютно: воруют друг у друга, спекулируют жратвой и барахлом, пьют пиво. И если бы вас, гаврики, раздавили у Белого дома, они продолжали бы делать то же самое».

«Невинные» подростки, таким образом, описывались как некая легенда «революции» – те, перед кем впоследствии может стать стыдно, если что-то пойдет не так. А сами эти подростки становились олицетворением новой свободы, некоторым «результатом» перестройки. А в случае автора «Литературной газеты» среди пороков общества, от которых далеки «гавроши», перечисляется также стремление к спекуляции и привычка пить пиво – этот наивный антикапиталистический и антиобывательский пафос, возможно, последнее (и вряд ли сознательное) напоминание о первоначальной линии на обновление социализма, с которой начиналась перестройка.

В том же номере «Литературной газеты» был помещен небольшой материал с воспоминаниями о событиях вокруг Белого дома за авторством А. Никитина. В нем так же характерно выведена мысль о преображении, которое пережил народ благодаря участию в протестах против ГКЧП. Описывая сцены на баррикадах и вокруг автор с жаром провозглашает: «Это мы – „совки“ несчастные, не способные проехать в автобусе, чтобы не переругаться, затаптывающие в очередях за водкой и колбасой стариков и женщин (…) Мы не такие, такими нас сделала эта сволочь, гудящая вокруг нас танками. Мы – великий, гордый, прекрасный народ великой страны. Среди нас чуть ли не все оттенки цветов кожи, разреза глаз. Всегда так было: миллионы прекрасных разноплеменных сыновей у России. А вот так не было: независимые соседи-друзья на ее границах. Так будет. Мы подняли на аэростате флаг независимой России, а с ним на одном тросе флаги Литвы, Армении, Грузии, Украины». Написанная еще в явном состоянии эйфории статья, между прочим, интересна тем, что одно из идеальных ожиданий было связано именно с распадом Союза. Хотя едва ли кто-то представлял себе возможные технические детали, с Союзом прощались как с чем-то отжившим. «Независимые соседи-друзья» виделись более радостной картиной, чем союзные республики.

Первые дни после провала ГКЧП оспаривать доминирующее мнение о свершившейся революционной победе осмеливались далеко не многие. Весьма характерно, что орган ЦК КПСС газета «Правда», выпуск которой после провала ГКЧП был временно приостановлен, в первые дни после возобновления выпуска (уже в качестве общеполитической газеты, выпускаемой трудовым коллективом) действовала крайне осторожно и демонстрировала полную лояльность победителям. Так, в первом после снятия запрета на выход газеты номере, вышедшем 31 августа 1991 года, была помещена статья «Этот урок мы усвоили?», где, в частности, писалось следующее: «Мы (…) не были удостоены хунтой чести быть закрытой. Это сделала новая власть. Не закрыв, а только приостановив наш выход, – чтобы правдисты одумались, стряхнули с себя идеологическую перхоть. Сегодня мы выходим вновь и, дай Бог, доказать людям, что перемены, которые они обнаружили в облике газеты – не бутафория. Мы будем стремиться работать так, чтобы следующая хунта, если такое случится, первой закрыла „Правду“».

Примечательно, кстати, что эта статья сопровождалась фотографиями, сделанными фотографами «Правды» на улицах Москвы в дни ГКЧП. Так правдисты демонстрировали, что тоже следили за происходящим и были вместе со всеми в гуще событий, что, вероятно, с точки зрения редакции, подтверждало, что они хотя бы отчасти были вместе с победившей стороной.

Стоит отметить, что и о перспективах распада Советского Союза в эти дни в «Правде» писали без особенного беспокойства. В частности, статья «В котле бурлит» от 4 сентября, комментирующая работу последнего чрезвычайного Съезда народных депутатов СССР (проходившего с 2 по 5 сентября 1991 года и завершившегося фактическим самороспуском этого органа), начиналась с лиричного захода: «В течение двух дней прений в зале Кремлевского Дворца съездов слышался отчетливый хруст. Очень походило на то, что Съезд народных депутатов СССР угодил под суровое колесо истории». Далее авторы статьи Е. Сорокин и В. Широков спокойно констатировали, что СССР в прежнем виде прекращает существование, а на его месте, по-видимому, возникнет какое-то новое образование: «Ничего страшного в этом нет – один из выступавших народных депутатов напомнил о судьбе Британской империи, преобразовавшейся в Содружество наций и живущей-поживающей ныне не так уж плохо. Тем более, если новый Союз, все его участники обязательно продекларируют права и свободы всех своих граждан, независимо от их национальности, религиозных и идеологических убеждений».