Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит

день все равно был как будто «день синей птицы», такие дни были идеальными, а что-то слишком идеальное казалось наивысшей точкой.

– Да… на самом деле хук песни написал мой папа… с друзьями… Он их написал целую кучу. Понимаю, это звучит странно. И я не вру. Можешь сам справиться, если хочешь. Его зовут Франклин Клайн. Известен как Инклайн. Он и обложку к альбому нарисовал… Мои родители художники, – добавила она.

– Твой папа написал хук этой песни?! – Киан резко остановился. Эта информация, такая прикольная и неожиданная, вернула ему надежду.

– Ага. Целую кучу. Без дураков. Чистая правда, – сказала Пика. На ней были темные очки, но Киан хотел видеть ее глаза и сказал ей об этом. Она подняла очки на лоб, и они так и стояли, а громкая музыка билась о стволы деревьев. Жестокое небо, послеобеденное время. Ее ясные карие глаза излучали тепло, как имбирный пряник.

– Потрясающе… никогда такого не слышал. Ух… это может прозвучать нелепо, но, по-моему, я просто боготворю твоего папу, – прикладывая руку к груди, признался он. И почему бы тут же не добавить: «И знаешь, Пикассо, по-моему, я боготворю ТЕБЯ. Видишь ли, ты взяла и не оставила мне другого выбора».

– Ах, я ему обязательно передам, поверь мне. Ему понравится, – сказала она и потрясла головой, убирая локоны с лица. Казалось, она немного стеснялась, когда говорила о папе. Возможно, дело было в деньгах. Киан задумался о том, насколько богаты ее родители.

Пика любила спорить, но при этом была так эрудированна и привлекательна, что Киан не возражал. Она была умнее и наблюдательнее его, но он был не из тех мужчин, кто мог бы ей в этом признаться. Она любила обсуждать политику, проявления несправедливости, поэзию, искусство и религию и могла вписаться в любую компанию в любое время. Были ли они у него на крыше или в библиотеке, на прогулке или в ресторане, Пике всегда было комфортно, она всегда была неизменно притягательна.

Узнав ее поближе, он в некотором роде отлепил ее от Шалин. Возможно, Пика уже и так больше не напоминала ему о ней. Его родители оставили Дублин и все остальное в прошлом, чтобы начать с чистого листа. Возможно, все это было фантазией.

Похоже на это.

Так ведь?

Отключившись после разговора с Киллианом, Винсент заглядывает в сообщения.

Первое – от Рамоны: привет с сердечками. Винсент отвечает тем же, и они подтверждают назначенный на субботу видеозвонок.

Второе – от Колма: особых новостей нет, он и его невеста, Николь, в субботу утром едут на сбор яблок. Винсент посылает ему эмодзи с яблоком, просит как-нибудь позвонить и передает привет Николь.

Третье – с незнакомого номера.

Как рис, вкусный? Тебе

лучше?

Винсент совершенно не беспокоит и даже не удивляет, что Батист дал Лу ее номер. Нечего сопротивляться. Теперь это кажется неизбежным, как будто приняла снотворное и вот сон подходит… наваливается усталость… ты перестаешь сдерживаться.

Еще даже не попробовала.

Как раз собираюсь. Чувствую

себя о'кей. Спасибо.

У тебя великолепная

квартира.

Скажи, а?

Ничего, что Батист дал мне

твой номер?

Наверное, меня должно это

беспокоить, да? Вторжение

в личное пространство

и все такое.

Просто я подумал, раз уж

я спал у тебя на диване…

Ты хочешь сказать… раз уж

ты видел мою вагину…

Вообще-то я ее не видел!

(хотелось бы добавить

«к сожалению»…

но не знаю, насколько

это уместно. Лица твоего

я не вижу, поэтому

не уверен.)

Лу, ты… однозначно видел

мою вагину. НЕ ВРИ.

О, к сожалению… нет.

C’est la vérité[33].

У Винсент опять начинает кружиться голова, теперь от разговора. Она откладывает телефон и ест рис – любимой столовой ложкой, набирая с верхом.

Ну ладно. Неважно.

И, кстати, рис

восхитительный. Merci.

Хорошо. Надеюсь,

тебе станет еще лучше,

и с нетерпением жду

завтрашней встречи.

Вот как?

Так точно.

A demain[34], Лу.

A demain, Винсент. Х

Она открывает телефонную книгу и в графе «имя» вводит «ВОЛК». Добавляет эмодзи с волком и большой красный ИКС. Включает телевизор, но не смотрит его. Вместо этого она слушает, как «о, к сожалению… нет» сначала стучит в мозгу, а потом резко набирает скорость и проносится через все ее тело, как будто могло бы вышибить его сквозь высокопрочные оконные стекла прямо на затененный листвой тротуар.

Винсент не прочь побыть одна. Конечно, она скучает по детям и Рамоне, по брату и сестре, родителям и даже иногда по Киллиану, но ей не одиноко. В музее она постоянно среди людей, а телефон то и дело гудит, доставляя сообщения от тех, кого она любит.

И это не от одиночества она с ноутбуком на коленях сочиняет мейл сыну Киллиана, Талли. А скорее под воздействием неизъяснимого чувства, в котором не пытается до конца разобраться. Чувства тяжелого, яркого и неприятного.

По словам Киллиана, он и Талли связываются где-то раз в неделю, то через сообщения, то по почте. Иногда говорят по телефону. Встречались они лишь однажды, когда Киллиан был в Дублине во время турне в поддержку книги, но поговаривали о том, чтобы вскоре встретиться снова. Координаты Талли есть на его сайте, рядом с его черно-белым фото на берегу моря с гитарой.

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Привет, Талли. Меня зовут Винсент, и я жена Киллиана Уайльда.

Дорогой Талли!

Меня зовут Винсент Уайльд. В конце девяностых я вышла замуж за твоего биологического отца, но только недавно узнала о твоей маме и о тебе.

Сначала хочу сказать две вещи:

1. Я очень сожалею о том, что Киллиан все эти годы пренебрегал тобой и твоей мамой.

2. Я каждый день слушаю твою музыку с тех пор, как пару месяцев назад обнаружила твой сайт.

Наверное, надо сказать еще одну вещь:

Я нервничаю, набирая это письмо! Ты мне ничего не должен! Это Киллиан много задолжал тебе и маме!

Мы во