Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - Сильвия Крэнстон

«Портрет художника в юности» завершается этими памятными словами героя Стивена Дедала, который отважно отправляется в мир, чтобы начать карьеру: «Я иду затем, чтобы в миллионный раз доказать и испытать реальность опыта и выковать в кузнице моей души несотворённое сознание моей расы… древний отец, древний мастер, стань моей опорой ныне, присно и во веки веков»[1114].

М. Дж. К. Ходжерт провёл исследование «Улисса» и «Поминок по Финнегану», которое было опубликовано в журнале Кембриджа (октябрь, 1952 г.). Он пришёл к выводу, что «Джойс счёл оккультизм подходящим фундаментом для своих наиболее глубоких литературных концепций, как и Йейтс».

Джек Лондон (1876–1916)

Джек Лондон известен приключенческими романами. «Зов предков» – его первая книга. Едва ли читатель мог ожидать, что один из героев его книг принесёт из библиотеки «Тайную Доктрину» после случайной встречи с теософом. Это случается в отчасти автобиографическом романе Лондона «Мартин Иден», написанном в 1909 г. Ещё один из его героев, Стивенс, тоже является теософом. В диссертации Уильяма Линвилла «Елена Петровна Блаватская, Теософия и американская мысль» анализу «Мартина Идена» как отражения писательской карьеры Джека Лондона посвящена целая глава.

Героев Лондона объединяет просветлённый эгоизм в сочетании с упрямой волей, которая сметает все преграды на пути к цели, и в то же время высокие этические принципы. Схожие мысли высказывает Е. П. Блаватская в «Ключе к теософии»: «Ни один теософ не имеет права называть себя этим именем до тех пор, пока он не прочувствует полностью правоту трюизма Карлайла: „Высшее проявление человека заключается в действии, а не в мысли, пусть даже самой благородной“» (с. 230).

«Демоны „Белой логики“ Лондона, – подытожил Линвилл, – никогда не уживались с его теософскими импульсами. Во многих из его лучших книг слышны отзвуки идей Е. П. Блаватской, но Лондон не переставал сомневаться, не слишком ли „немужественен“ её мягкий оптимизм для того, чтобы он мог полностью принять его».

Однако, по словам Линвилла, с одной из философских идей Е. П. Блаватской Лондон был полностью согласен, и это была идея о реинкарнации. Особенно сильно это проявляется в книгах «До Адама» и «Межзвёздный скиталец». В последней книге он пишет:

С раннего детства во мне жило сознание бытия иных мест и времён. Я чувствовал присутствие в себе иного «я»… Я, чьи уста не произносили слова «король», знал, что некогда я был сыном короля. Мало того – я помнил, что некогда я был рабом и сыном раба и носил железный ошейник… Иные голоса прорывались сквозь мой голос… Я мужчина, рождённый женщиной. Дни мои коротки, но моя суть неистребима. Я был женщиной, рождённой от женщины. Я был женщиной и рожал детей. И я буду рождён снова. Я буду рождаться вновь бесчисленное количество раз.

Упор на идею реинкарнации, очевидно, вдохновил другого писателя, Джеймса Джонса, на следующие строки в книге «Отныне и вовек»:

[Превитт] однажды ни с того ни с сего вспомнил о том, как Джек Маллой постоянно говорил о Джеке Лондоне… И он начал усердно читать книги Лондона. Из всех книг ему больше всего понравились «До Адама» и «Межзвёздный скиталец», потому что благодаря им он впервые по-настоящему понял, что Маллой имел в виду под переселением душ[1115].

Э. М. Форстер (1879–1970)

Профессор Рассел Гольдфарб пишет:

Можно долго рассуждать о том, насколько Эзра Паунд был связан с теософами, при том, что он жил в Кенсингтоне на рубеже веков; или о том, узнал ли Дилан Томас об оккультном «третьем глазе» после пары минут, проведённых с книгой Е. П. Блаватской в руках, или благодаря серьёзному изучению эзотерической доктрины. Но нет никаких сомнений в увлечении Э. М. Форстера мадам Блаватской, поскольку известно, что этот писатель долгое время уделял внимание ей и её теософскому движению.

Гольдфарб отмечает, что героиня романа Э. М. Форстера «Говардс-Энд», Маргарет Шлегель, «читает книги о теософии, размышляет об аурах и астральных уровнях и рассуждает о бесконечных перевоплощениях, которые ожидают нас после смерти». Он продолжает: «Действия в „Поездке в Индию“ развиваются в духовном доме теософии, а прототипом миссис Мур, главной героини романа, вполне вероятно была мадам Блаватская», поскольку «это предположение выдвинуто Полом Фасселом, который провёл множество параллелей между мадам Блаватской и миссис Мур». Гольдфарб цитирует статью Фассела под заглавием «Миссис Мур из романа Э. М. Фостера: некоторые предположения», опубликованную в «Философикал Куотерли» (октябрь, 1953 г.):

Какое-то время критики в один голос утверждали, что в каждом из пяти романов Э. М. Форстера есть то, что Питер Барра называет «первичным персонажем»: Джино, Стивен, Джордж, миссис Уилкокс и миссис Мур обладают определёнными «искупительными» свойствами, к тому же миссис Мур из «Поездки в Индию» (1924) была названа «самым глубоким из искупительных персонажей Форстера». Полагаю, немного зловещая глубина миссис Мур приводила в замешательство многих читателей, которым не составило труда уловить суть миссис Уилкокс, героини романа «Говардс-Энд» (1921). Миссис Мур, в определённом смысле, является продолжением повествовательного контекста души миссис Уилкокс, но я считаю, что в процессе этой трансмутации появилось нечто редкое и неизвестное: полагаю, это примесь определённых черт характера Елены Петровны Блаватской (1831–1891). Сравнение основных характеристик этих двух женщин может пролить столь необходимый свет на определённые необъяснимые склонности персонажа миссис Мур и помочь понять роман Форстера куда глубже, чем это было возможно в духовном и интеллектуальном климате его эпохи.

Определённое сходство между ясновидящей мадам Блаватской и пожилой седовласой дамой, которая загадочно размышляет о событиях «Поездки в Индию», сразу бросается в глаза: обе любят раскладывать пасьянс и при этом необыкновенно раздражительны во время этого занятия; обе посетили Индию при довольно странных обстоятельствах, пережили интересные приключения в пещерах и, находясь в Индии, развили в себе форму восприятия, которую многие посчитали телепатической; обе женщины одинаково относились к британцам в Индии и обе покинули её больными при схожих обстоятельствах; они стремились объединить Восток и Запад и решить таким образом проблему британской колонии в Индии; и, наконец, обе женщины, отчасти из-за своих попыток выстроить мост между интуитивным Востоком и аналитическим Западом, после своей кончины прослыли в Индии полубогинями[1116].

Д. Г. Лоуренс (1885–1930)

Современные азиатские критики, рассматривая Лоуренса как ключевую фигуру XX в. в процессе взросления Запада, видят в нём религиозного мыслителя индуистского или буддистского направления. По-видимому, его первые биографы абсолютно не сведущи в вопросах влияния теософии на его произведения. Первым западным исследователем, который отметил это влияние, был Уильям Йорк Тиндалл из Колумбийского университета. Его работа «Д. Г. Лоуренс и его корова Сьюзан» была опубликована в 1939 г. Тиндалл беседовал с женой Лоуренса, которая сообщила ему, «что её муж с восторгом прочитал все труды мадам Блаватской и постоянно улыбался, читая о „мировом яйце“, оккультном предмете, который, судя по количеству аллюзий в их сочинениях, никогда не надоедал ни мадам Блаватской, ни Лоуренсу».