Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Но вернемся к «Бесплодным усилиям любви». В пятом акте этой комедии (сцена первая) шут подтрунивает над юным пажом: «Ведь ты на целую голову короче такого словечка, как honorificabilitudinitatibus»{Перевод Ю. Корнеева}.

Эта комедия впервые была напечатана в 1598 году. В оставшихся после смерти Бэкона бумагах нашли кипу рукописей, которые, совершенно очевидно, были написаны значительно ранее. В этой кипе был листок бумаги, на нем среди многих проб пера было выведено слово honorificabilitudino.

Дурашливые слова не имеют никакого смысла, скажет читатель. Нет, имеют! Такое открытие сделал один бэконист из Америки. В них скрыта латинская анаграмма! Если внимательно присмотреться к этому вычурному слову, а вернее будет сказать, бессмысленному набору букв, то оказывается, что из этих букв можно составить следующую латинскую фразу:

Hi ludi F. Baconis nati tuiri orbi.

Смысл ее таков, что пьесы Ф. Бэкона увековечены для последующих времен. Я ничего не смыслю в составлении анаграмм. Поэтому не берусь проверить, все ли здесь правильно{При подготовке издания этой книги в редакции это сделали. Действительно, из букв слова «honorificabilitudinitatibus» можно составить приведенную латинскую фразу. — Прим. ред.}.

Но если это так, то это поразительное открытие означает серьезный аргумент в пользу сторонников авторства Бэкона.

Сейчас я перехожу к наиболее интересным и даже мистическим доказательствам.

В 1624 году в Люнебурге вышла роскошно оформленная книга. (Важен год издания!)

Она называется: «Gustavi Seleni Cryptomenytices». Этот Густавус Селенус, написавший книгу о тайных письменах, не кто иной, как Август, герцог Брауншвейг-Люнебургский, человек широко образованный. Во время коронации английского короля Якова I он посещал Лондон. По мнению бэкониста сэра Эдвина Дарнинга-Лоренса, несомненно, что в этот приезд герцог Август узнал о слухах, ходивших в Лондоне в аристократических кругах, и, когда в 1623 году вышло первое собрание сочинений Шекспира, герцог не удержался, чтобы не сделать намека по этому случаю об авторстве Бэкона. В своей книге он много писал о тайных письменных знаках, секретных словах — в общем излагал науку о тайной передаче сообщений, и то, что он упомянул об этой интересной литературной тайне, было вполне в духе его сочинения.

Хорошо, только зачем понадобилось герцогу нагнетать вокруг этой тайны еще большую таинственность? Почему он не мог выступить открыто? Ответ: потому что тогда, дескать, Бэкон был еще жив, и герцогу не хотелось проявить бестактность, с другой стороны, таинственный намек больше подходил к содержанию книги о тайных сообщениях, ведь автор засекретил и свое собственное имя, спрятавшись за псевдонимом Селенус.

Теперь посмотрим, где же ключ к разгадке тайны. На титульном листе шекспировского собрания сочинений с левой стороны господин в одежде аристократа передает некую рукопись другому, попроще одетому господину. А у того на шляпе видно украшение в виде лаврового венка, в руке же он держит копье. (Shake Spear — потрясающий копьем.) С правой стороны этот же человек уже везет рукопись на скачущей лошади и задает лошади шпоры. (Shake-Spur = задать шпоры. Произношение в обоих случаях очень похожее.) На первой картинке мужчина сидит за письменным столом и пишет, за ним стоит тот же дворянин, который уже знаком нам по титульному листу, он держит в руках ремень, прикрепленный к поясу пишущего, иными словами, держит его на привязи, хотя и поднимает над его головой шляпу как некое нарядное украшение или даже нимб, что должно означать: он отдает всю славу пишущему. Но и это еще не все, намеки продолжаются: на самой верхней картинке, которую окружают три театральные маски — бурлеска, комедии и трагедии. На картинке — сцена бури. Намек становится понятным, если знать, что первая пьеса в упомянутом первом издании собрания сочинений — «Буря». Наконец, и это, пожалуй, самое главное, на башнях города на берегу видны сигнальные фонари маяков, указывающие путь качающимся на волнах баркам. Сигнальный огонь маяка по-английски Ьеасоп, произносится почти так же, как и фамилия Васоп.

Нельзя отрицать, что объяснения эти удивительно остроумны. Особенно если перелистаем книгу до конца и не обнаружим в ней никаких объяснений титульным иллюстрациям, хотя в книге имеются две другие иллюстрации, которым автор дает подробные пояснения.

После всего сказанного остается только пожелать, чтобы сторонники партии Бэкона добыли какие-нибудь прямые свидетельства авторства Бэкона, а не только по-разному толкуемые косвенные признаки. Только что это может быть? Единственно, бесспорные оригинальные рукописи Шекспира. А их нет. Пяток скудных личных подписей годятся только в поддержку подозрений.

На этот раз идея разыскать верные доказательства исходила не от писателей или ученых. Родерик Л. Игл был чиновником страхового общества в лондонском Сити, к тому же горячим энтузиастом поисков ключа к разгадке тайны Шекспира-Бэкона; он основательно изучил всю современную ему литературу, а также состоял членом «Bacon-Society», занимавшимся этой проблемой.

Однажды к нему в руки попало собрание надгробных надписей Вестминстерского аббатства, выполненное историком Уильямом Кэмденом{Кэмден (Кемден) Уильям (1551–1623) — знаменитый английский антиквар, эрудит и писатель, выпускник Оксфорда. Его главное произведение — «Описание Британии…» — результат его многолетних исследований и изучения древних исторических документов и рукописей. — Прим. ред.}, современником Шекспира.

В этом сборнике он обратил внимание на захоронение Эдмунда Спенсера{Спенсер Эдмунд (ок. 1552–1599) — поэт английского Возрождения. — Прим. ред.}.

Спенсер в свое время был знаменитым поэтом, и, естественно, по обычаю знаменитых поэтов, он умер в нищете. На похоронах, однако, ему воздали должное. Ему отвели место в Вестминстерском аббатстве. На его надгробии красовалась такая надпись: «Князь поэтов своего времени». Все собратья-поэты положили ему в гроб по стихотворному панегирику. Все собратья-поэты! Стало быть, среди них, наверняка, был и Шекспир. Значит, надо вскрыть могилу Спенсера, открыть крышку гроба, и там должно быть стихотворение, по которому можно установить, рукопись ли это самого Шекспира или же Бэкона.

Для вскрытия могилы требовалось разрешение настоятеля аббатства. А тот заявил, что об этом и речи не может быть. Нельзя, дескать, тревожить покой поэтов, захороненных в Poets Corner. Что было делать? Ждать. Отвергнутый могильный изыскатель, должно быть, думал так: либо настоятель умрет раньше, либо я. Раньше умер настоятель. Правда, только спустя пятнадцать лет. Упорный бэконист вздохнул свободно. Настало время вернуться к вопросу. Собрав подписи, вновь обратился с прошением, приложив официальное заявление «Bacon-Society», в котором общество брало на себя все расходы.

Новый настоятель разрешил. Ему и самому было интересно, каков будет результат. Вскрытие захоронения происходило в полной тайне, за ширмами. Кроме настоятеля, присутствовали главные лица аббатства и несколько командированных сотрудников Британского музея.