Загадка тауматургии - Виктор Борзов

— Одно не исключает другого, моя госпожа.

— Огонь или меч? Может, взрыв? Обезглавливание? Какой пытке подвергнешь перед погребением?

— Боюсь, вы льстите моей жестокости, — поклонился командир. — Вас ждет милосердное забвение. Тьма безмыслия, если позволите.

Она хрюкнула еще раз. Намного громче. Чувства лились через край. Матриарх воображала собственную гибель много раз. И всегда останавливалась на скучной тишине. Следующая королева утопит ее в твердой воде или разрубит на сотни кусочков и скормит крестьянам. Эти две казни были распространены в этих землях.

Но она не ожидала фарса от преданного воина. Отчасти матриарх была благодарна за веселые последние мгновенья.

— И как ты отправишь меня в пустоту?

●●●●●● вытянул перед собой кинжал. Матриарх рассмотрела рыжие пятна на лезвие, металл покрывали трещины. Оружие несло на себе раны времени. На вид она бы дала ему не меньше полвека.

— Чары, — объяснил командир. — Одно заклинание.

— Магия оставила наш мир сотни лет назад, — фыркнула матриарх. — Надеешься сразить меня одним жалким вжиком? Что может сей ножик? Пустить фейерверк?

— Я назвал это заклинание Смертью, — холодно произнес ●●●●●● и добавил: — Покойтесь с миром, моя госпожа. Считайте это подарком. Избавлением от пут вечности.

Из лезвия вырвался луч света. Стрелой пронзил грудь матриарха.

По телу разлилась теплота. Обжигающие волны разошлись к голове и ногам. Мышцы задергались в спазмах.

«Все-таки огонь, — подумала она. — Ты всегда был лжецом».

Последняя мысль прозвучала иначе. Другим голосом. Он не принадлежал матриарху.

Слова смутили ее. ●●●●●● всегда говорил правду. Командир славился честностью и открытостью. О ком говорил неизвестный голос?

За жаром последовал холод. Кости обдал мороз, кожа захрустела и треснула. Сердце замерло.

Ничего. Сейчас восстановится. Всегда восстанавливалось.

Оно не застучало вновь. Желудок свернулся в клубок и впал сам в себя. Печень сжалась и раскололась надвое. Что-то не так. Ее тело не оживает. Слова ●●●●●● не были фарсом?

Сотни игл впились в разум. Добрались до воспоминаний, до чувства собственного «я», и замерли. Что-то новое. Подобного матриарх никогда не испытывала. Что дальше? Она потеряет сознание? Так командир обезвредил остальных?

Ожидания не оправдались. Кончики игл стремительно расширились. Разум треснул, раскололся на множество кусочков.

«Подожди. Это не...» — не успела додумать она.

Воспоминания потекли наружу, во внешний мир. Хрупкие образы распадались от жесткого касания с действительностью. В настоящем мире не было место искаженным отголоскам прошлого.

Работа в конюшне, переворот и «убийство» предшественницы, первая встреча с ●●●●●●, первый поцелуй, долгие прогулки по саду. Воспоминания проносились перед глазами бушующей рекой. Вода пенилась и разбивалась о холодные камни. Матриарх теряла себя.

Как звали ее соседей? Сколько она проработала в конюшне? Как выглядели остальные солдаты?

Память обрастала белыми пятнами. Вскоре вся ее личность стала одним белым пятном. Мысли задыхались в зародыше. Она раскрыла рот, но забыла, как говорить. Забыла, как звучат буквы. Забыла, как... Как...

Тронный зал поглотила тьма. Мозг забыл, как обрабатывать свет на сетчатке глаза.

Матриарх умерла окончательно.

☽☽☽

Во тьме забвения вспыхнул огонек. Старая формула, которую она создала давным-давно. Заклинание обратилось к запечатанной в душе личности.

«Чары должны были появиться позже, — негодовала она. — Старейшие пропустили это? Перезаписи не будет? Ладно. Нет смысла ждать».

Театрал обратилась к одной из формул в душе. К мосту, что связывал ее с телом на Сцене. Канат натянулся и вырвал душу из пустого мира.

Она проснулась в пещере. На стенах на равном расстоянии росли шары размером с голову. Они источали слабый зеленоватый свет.

Окружающий мир дрожал. Когда-то она удивлялась постоянному землетрясению, но с годами привыкла. Это место населяли гиганты. Существа невероятных размеров и форм.

Сеть пещер, где она находилась, вырыл огромный червь. А на поверхности без продыху ходили высокие фигуры. Дрожь от их шагов передавалась глубоко под землю.

Театрал обратилась к внутренней мане и замерла.

«Нужно привыкать к новому способу».

Она закрыла глаза. Покрутилась и проговорила:

— Обернусь в нужное место. Ищу встречи в месте для чаепитий.

Покрутилась еще раз. Еще. И еще.

Число поворотов указывало номер столика. Слова выражали намерение и включали заученное заклинание.

Мана в душе заструилась сама собой. Заполнила пять ячеек внутри и сжалась. От головы к пяткам ударила молния.

Лицо обдал горячий ветер. Она открыла глаза.

Взору предстал завораживающий вид. Театрал стояла на плоской вершине горы. Крутой склон под ногами тонул в сером тумане. За полотном двигались огромные черные тени. Они корчились и яростно били невидимую землю. Их крики не доносились до театрала. Воздушный и пространственный барьеры отсекали вершину горы от остального мира.

Она села за столик из камня. Толстая ножка росла из земли. Стулья — то же.

— Удивлен, что Старейшие не