Должность во Вселенной. Время больших отрицаний - Владимир Савченко

Светит над полигоном тридцать шестое МВ-солнце.

Спектрального класса F, голубовато-белое.

Освещать ему пока нечего.

…Внедрялись в полигон теперь и на НПВ-глиссерах (моторках без мотора; притарабанили свои с причалов, у кого были, приспособили электроды и схемы. Сделали обтекатели – как и для барж).

Работа и морока – особенно мотаться вверх-вниз. Но и романтика. Бороздили НПВ-море без воды (но с пространственными волнами, которые колыхали). Над головами всякий раз сверкали новые солнца и звезды, созвездия… Внедряясь в К-полигон на глиссере, оказывались не на Земле, в мире иных солнц – создаваемом ими.

И в иной Вселенной? В какой? В промежуточной, контактовой?..

Так провели немало К-суток – почти вне времени; наблюдали, прикидывали: что дальше?

5

…добела раскаленное острие башни

вонзалось в тьму Шара,

в ней мощно жила иная Вселенная:

рядом – и недостижимо далеко,

в их власти – и властвовала над ними.

Светит шестьдесят пятое МВ-солнце.

Считать их начали сразу – датчик, встроенный в автоматику солнцепровода. Любарский настоял, чтоб фиксировали спектральный класс и температуру.

…Он смотрел на лица сотрудников: скажи им сейчас, что «с ними делается», – рассмеются в лицо. Они делают, они! От всей души. Работают во Вселенной. Даже у стареющей Люси Малюты глаза блестели, щеки румянились, как от хорошей любви.

Считать МВ-солнца – это было новшество, и для ее табло времен тоже. Это возвышало. Считать умеем – уже умные.

(Интересна, действительно, эволюция этих табло и экранов: сначала на них были только времена К-уровней башни, они все добавлялись с ростом ее; ну, затем еще дни с дробью, по-любарски.

После открытия Меняющейся Вселенной прибавились шторм-циклы миропроявлений в ней. Потом присоединили дни (и галактические микросекунды, примерно равные суткам) начавшегося дрейфа М31. Теперь пошли МВ-солнца, их будет навалом.

Что-то на табло появится дальше?..)

От седьмого десятка наладились наконец стабильные светила, крупные и яркие.

6

Странны были и звездные МВ-небеса над полигоном – каждую ночь новые. Они, с одной стороны, были прекрасны – куда роскошнее привычного неба над Землей; а с другой – таковы, что трудно было принять их всерьез. Созвездия менялись на глазах, все звезды перемещались со скоростями спутников в земном небе.

Так происходило оттого, что импульсной синхронизацией солнцепровод передавал сюда не просто свет солнц и звезд из Меняющейся Вселенной, а, образно говоря, сжатый репортаж о многомиллиарднолетней жизни этих шаров в ней, в окраинной галактике. Вместе с их собственными движениями и изменениями вида за их долгую жизнь.

Но вот линии, проходящие через диски, сперва не поняли. Некоторые солнца пересекали дуги; всегда по краю – снизу, сверху, сбоку. Чаще одна, иногда две.

Климов догадался первый:

– Растакую маму, это же планеты там! Вычерчивают свои орбиты.

Да, это были они. Синхронизировать их обороты вокруг своего светила невозможно, да и не нужно – вот и «вычерчивали», оказываясь всякий раз на новом месте, учебниковые, предсказанные Кеплером эллипсы.

Это тоже был вызов. Так в темном небе над полигон-корытом блистательно, в полный разворот демонстрировала себя вечность.

Минул первый К-год работы солнцепровода.

Светит четыреста пятьдесят пятое МВ-солнце.

На пятой сотне солнц все стало привычно, нормально. Система работает. Ну и ладно. Что дальше?

7

Мендельзон (дважды посетив К-полигон, на «Бригантине» и на НПВ-глиссере, выкурив там сигару под бело-фиолетовым четыреста двенадцатым солнцем с яркими звездами в окрестной тьме – по возвращении). Как это у классика-то сказано: «Жомини да Жомини, а о водке ни полслова!»?

Буров (настороженно). Вы это к чему?

Мендельзон. Так ведь и у нас здесь почти так: солнца да звезды, звезды и солнца… а землицы-то там нет! Нету. Нетути! А ведь по ней, грешной, все ходим, на ней все обитает. Ее-то бы и освещать, и согревать. А пока что наличествует жестяная… титановая, простите, – туфта. Металлическое корыто с баржами.

Буров (не слишком уверенно). Добудем и землицу. Должны.

Так, будто трава сквозь асфальт, пробивалась основная проблема. Тоже библейская, из той же главы первой.

8

…не прошли еще сутки,

как застелили сей гектар с гаком,

«стадион», металлическими листами.

Но в башне проведены многие К-дни, на полигоне прожиты недели и месяцы. Соразмерное вечности время своего не упустит.

Вскоре на НПВ-баржах, перемещаясь внутри К-полигона на сотни километров, исследователи и наладчики начали загорать под солнцами из Меняющейся Вселенной. Светили все они странно, непривычно да еще в компании со звездами – но загорать под ними было можно. Вполне.

Это тоже был эксперимент.

Итак, «верхняя», солнечная проблема была решена. Самое хлопотное исполняла поисковая автоматика Малюты и Бурова: всегда находила системой ГиМ-2 подходящую окраинную галактику, жизнь которой растягивалась на десяток земных секунд. Одна галактика обеспечивала одно МВ-солнце. Углубленные же в ядро Шара жили доли секунды.

(Было и осложнение: некоторые «вечные светила» менялись за день, на глазах: одни тускнели, другие накалялись, третьи меняли цвет – будто медленно мерцали. Некоторые угасали, иные вспыхивали.

Так получалось, когда фотоэлементы солнцепровода ненароком выбирали переменную звезду-светило. Пришлось подключить Любарского и Климова; они ввели в персептрон-автомат дополнительные признаки для отбора. И с пятой тысячи пошли только стабильные, ровно и устойчиво светящие солнца.)

Впрочем, меняли свой свет-спектр и они.

…И над Землей нашей светящее и греющее нас Солнце меняется от утра к вечеру: утром восходит желтое и большое, днем в высях малое и белое, на закате алое и снова большое… но это проделки атмосферы и оптический обман. Солнце наше, какое было в неолите, таково и сейчас. Солнца же Бурова из МВ меняли вид свой над полигоном, потому что изменялись в течение своей вселенской жизни, от младости к старости. И в следующий К-день уже светило другое, новое.