Должность во Вселенной. Время больших отрицаний - Владимир Савченко

Солнца были на раз. «Вечные» звезды на раз. Полигон-корыто, баржи, ящики НПВ-шлюзов, телескопы-Ловушки – и, главное, сами люди, работники института – были вечнее светил.

9

Так протек день пуска солнц. Один-единственный день 7 октября.

Отсчет их – с единственным перерывом на восемь часов в новогоднюю ночь – сохранится до конца. Даже когда на полигоне исчезнет еще не созданный Д-Материк.

А весь проект, если считать от идеи и первых расчетов, сделался за последние дни сентября и первую неделю октября; помножьте на среднее К24 для нескольких тысяч увлеченных и хорошо обеспеченных работников высоких квалификаций – и вы представите себе их труд.

Проблема – и какая! – была блестяще решена. И тем внушала надежду на решение остальных.

…Пусть там светит уже и тысяча двести шестое МВ-солнце – а Любарский сошел с ржавой НПВ-«Бригантины» с обтекателями, поднялся в «пецарий» отвлечься и размышлять. О Контакте, его расширении. Все возвращалось на круги своя, на проблемы своя.

Казусы с меняющимися солнцами породили дискуссию о сверхновых; ее затеял Мендельзон. Но об этом позже.

0

Расчет Иерихонского, к которому он – в противоположность своим предыдущим изысканиям – не спешил привлечь внимание, был прост. Школярский расчетик, компьютера не надо.

Для К-Материка нужно вещество – камни таких же примерно размеров и толщины, как плиты нынешних земных материков, гранито-базальтовые; со средним удельным весом 3 т/м³. Площадь миллион квадратных километров да толща должна быть худо-бедно хотя бы с километр; это и объем с тем же числом, миллион кубических километров. В пересчете на массу 3 × 1015 тонн. Три миллиарда миллионов тон. Чтоб вы мне все так были здоровеньки!

Это с одной стороны. С другой – вокруг нас не так и мало вещества; и как раз такого, каменистого, гранито-базальтового. Наша планета содержит 6 × 1021 тонн его. Три миллиарда миллионов тонн – это десятимиллионные доли ее массы, пустяк.

Но где взять, как?..

С третьей стороны, есть неподалеку Луна. Для нее это количество – стотысячная доля, тоже мелочь. Но опять же: как взять?

Правда, Ловушки нового поколения могут дотянуться. Неловко, конечно, там брать на виду у всех – но по нынешним хапежным временам можно.

«Да ну, буду я голову сушить!.. – сказал себе Шурик. – Мое дело считать, а не изобретать».

Он потому и решил не делиться ни с кем этими расчетами-сомнениями, что они были столь просты. Каждый мог сам прикинуть – без компьютера. Не дураки.

Подобные расчеты проделал и Варфоломей Дормидонтович; и именно не включая компьютера, даже без бумажки, в уме. Тем более что нужные числа он знал на память.

И тоже решил пока ничего никому не говорить. А то еще руки опустятся. Может действительно взыграет к нужному времени у кого-то спасительная «мысля».

Прикинул – и тоже в уме – сии комбинации чисел и Климов, астрофизик не хуже Любарского. И он – молчком. Решил не поднимать тревогу – может, до чего-то еще дозреет сам. Или кто другой. Время пока терпело.

1

Странно небо с неподвижными звездами

над застывшими скалами.

…И вот снова они вдвоем, Бармалеич и Климов, Варфоломей Дормидонтович и Евдоким Афанасьич, Варик и Дуся, сокурсники (это молодит) и соратники – в Овечьем ущелье. Почти как тогда в саду обсерватории КГУ. Тот же павильон с двадцатидюймовым телескопом, но на фоне скал. Есть и бутылочка, закусь.

Сейчас все-таки не август, а октябрь, ночью прохладно; оба в фуфайках и беретах. И напиток в бутылке покрепче, за сорок градусов – для сугреву.

И телескоп сей в окружении ЛОМов-ДС, двухступенчатых «многомиллионников»; через них черт знает куда можно дотянуться и черт-те что там сделать. Максутовские белые жерла их направлены в разные стороны.

Однако пространственных линз над Овечьим ущельем, о чем подумывает Любарский, пока нет; этот проект столкнулся с трудностями.

У них большая программа на эту ночь, ради которой и остались в Овечьем филиале. В первую очередь, конечно, наблюдать дрейф М31. Там было что наблюдать, и прежде всего ее, движущейся галактики, вхождение. Сперва деформации и мерцания – вплоть до временных исчезновений; появляется она потом всякий раз на ином месте. Это открытие, сделанное Климовым, но не объявленное им, уже подтверждено другими наблюдателями. То есть просто сделано заново.

Но главное, что это – есть.

Любарский такого еще не видел; а если вообще увидеть в сто раз лучше, чем слышать, то для астронома – в тысячи.

…И вообще, им понятен и даже как-то родствен луч сей незримый, информирующий и показывающий, что делается в М31 сейчас. Он ведь вытянут и направлен сюда примерно тем же манером, как они вытягивают НПВ-оболочки и НПВ-жала Ловушками. Если малые существа так исхитрились и могут, почему это не суметь разумному вселенскому существу М31 – соразмерно своим галактическим масштабам!

Неслышный шум Вселенной – не в ушах, в умах.

2

Сейчас, за полночь, под обильными звездами и двумя М31 они обсуждают все ту же тему. Перемывают косточки коллегам из однородного мира. По одной уже выпили.

– Видишь, Дусик, это подборка со Второго Всемирного конгресса тумандроведов.

– Туман… чего?

– Тумандроведение. Ведение туманности Андромеды и об ее фантоме, новая наука.

– Распротакую мать!.. Второй конгресс. Когда успели? А нас и не позвали. Ну-ну, продолжай.

– Ну-с, во-первых, там все наблюдаемое трактуют именно как происшедшее два миллиона лет назад…

– А что, это успокаивает: мол, все произошло, все уже позади… Извини, Варик, не перебиваю более. Твое здоровье! Просвещай.

– Но главное, они даже эту сфокусированную сюда направленность вида М31 ухитряются объяснять с позиций вселенской стихии. Пусть более сложной и мощной, чем мы представляли, но все равно неразумной стихии; чтоб цыц и никаких! Вот слушай… это из доклада лидера отечественных наших тумандроведов профессора К. К. Семипятницкого, прочитанного в Гааге неделю назад.