Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме - Глен Кук

– Давай быстрее, приманка для стервятников. Или привяжу тебя к бушприту на корм чайкам.

Угроза заставила его пошевелиться. Барли был трусом, боявшимся собственной тени. Если бы он принял подобные слова всерьез, мог бы порубить тебя на куски, слишком мелкие для рыболовной наживки. Он – единственный человек на борту, кто злее Колгрейва и беспощаднее Святоши.

Удивительно, что может сделать с человеком страх.

– Вижу верхушки его мачт, – сказал Маленький Мика, облокотившись о борт.

– Какая разница? – ответил Вельбот. – Увидим все, что нужно, через час.

Он столь часто участвовал в преследованиях, что они успели ему ужасно наскучить.

Вельбот получил свое прозвище давно, когда мы попали в штиль в полумиле от предполагаемой жертвы и он предложил атаковать ее с вельботов. Идея была хорошая, вот только она не сработала. Они подняли балластные камни и разбили ими днища наших шлюпок. Потом подул сильный ветер, и мы вплавь добирались до «Дракона», а они ушли. Это был один из немногих кораблей, которым удалось уйти.

– Почему они уже бегут прочь? – настаивал Мика. – Они не могут знать, кто мы.

– Какая разница? – прорычал Вельбот. – Барли, если ты не появишься через десять секунд…

– Спроси Умника, – предложил я. – У него есть ответ на любой вопрос.

Но есть вопросы, на которые он вряд ли смог бы ответить, – например, как уйти из команды.

Корабль удирал, потому что у него не было иного выхода. Так поступил бы любой, кто, обходя Кровавый мыс, увидел бы идущее на всех парусах судно. В девяти случаях из десяти второй корабль был пиратским, затаившимся в засаде за мысом. Я никогда не понимал, почему итаскийский флот не держит здесь эскадру для защиты кораблей. Возможно, потому, что погода всегда была отвратной. Сегодняшний ясный день стал необычным исключением.

Я бросил нервный взгляд на штормовой фронт. Стал ли он ближе? Я терпеть не мог мерзкую погоду. Меня от нее тошнило. И от грога становилось лишь хуже.

Появился старый Барли с ведром, которое он наполнил из бочонка. Что ж, пусть на корабле будет немного выпивки, подумал я. Без нее я омерзительно себя чувствовал.

Старик остановился позади Барли, сияя, словно гордый папаша. На мгновение могло показаться, что он полностью забыл о добыче, заботясь о команде. Но все это была чушь, вроде драконьих перьев. Его ничто не интересовало, кроме охоты.

Он пожертвовал бы кем угодно и чем угодно, даже собой, чтобы исполнить намеченную цель. И все мы это знали.

Если вытащить мой рыбацкий нож, подумал я… чик-чик, и его потроха вывалились бы на палубу. И все закончилось бы прямо сейчас.

Следовало напомнить Тору, чтобы он набрал песка из балласта, прежде чем мы подойдем к каравелле, – чтобы впитать кровь. Он постоянно об этом забывал, как и о многом другом, помня только свое имя и ремесло. К каждому новому сражению он подходил со страстью, достойной юного девственника.

Убить Колгрейва было легко. Будучи калекой, он вряд ли смог бы кому-либо противостоять. Но я даже не пытался, как и любой из нас, хотя все мы об этом думали. Я читал подобные мысли на десятке лиц.

Так легко. Убить безумца, посадить «Дракон» на мель и забыть об охоте за кораблями-призраками.

«Ты никогда этого не сделаешь, никогда», – эхом отдавалось у меня в голове.

Любая другая команда на любом другом корабле придушила бы сумасшедшего сукиного сына много лет назад.

III

– Вижу его грот, – сказал Маленький Мика. – Они снова перекладывают паруса.

– Поторопись, Барли! – рявкнул Старик, холодно глядя на меня, когда я попытался тайком снова наполнить кружку. Полпинты едва хватило, чтобы промочить горло.

«Да будут полны бочки на том корабле», – подумал я.

– Похоже, они пытаются уйти в сторону шторма, – крикнул Тор. – Кажется, они из Фрейланда. Они убрали личный штандарт, прежде чем я различил цвета.

Ага. Это означало, что на борту некая важная персона. Возможно, они решили, что мы не станем их преследовать, если не будем об этом знать.

Фрейланд лежал к западу от Кровавого мыса, лигах в десяти от того места, где он ближе всего подходил к материку. Каравелла, вероятно, шла из Портсмута в Сонгер или Рингерик – путь, который можно проделать за ночь.

Мы редко рыскали у берегов островного королевства, поскольку корабль-призрак редко там появлялся. Фрейланд мы оставили нашим конкурентам, тролледингцам.

Судя по выражению лица Колгрейва – по крайней мере, по тому, что можно было понять сквозь шрамы, – он упал духом. Снова не Тот Самый. Потом он еще немного подумал. Бегство и игра с цветами могли оказаться уловкой. Он сам так делал, чтобы успокоить подозрения флота Красных островов или Итаскии.

– Право руля еще на один румб, – приказал он. – Боцман, спускайся и приготовь палубу.

Худой Тор ловко, словно обезьяна, спустился с мачты. Лишь Малыш умел быстрее лазить по вантам. Но Малыш иногда срывался. Проснувшись ночью от громкого удара о палубу, ты сразу понимал: он снова пытался показать, на что способен.

Спрыгнув на палубу, Тор принялся выкрикивать приказы, ухмыляясь от предвкушения.

Ему нравились подобные кровопускания, и лишь тогда он чувствовал себя по-настоящему живым. Утомительное ожидание было дьявольской ценой, которую он платил за мгновения кровавого экстаза. Впрочем, он не слишком страдал от временного затишья. Память его была столь слаба, что он редко помнил нашу последнюю победу.

Матрос раздавал оружие. Я взял абордажную саблю, спустился за луком и стрелами, которые держал у себя в гамаке, затем направился на пост на полубаке. Я был лучшим лучником на корабле. Моя задача заключалась в том, чтобы прикончить рулевого и офицеров.

– Я бы стрелял намного метче, будь во мне чуть больше грога, – проворчал я Вельботу, который отвечал за передние абордажные крючья.

– Да и мы все тоже, – рассмеялся он. – Кстати, насчет меткой стрельбы – я тебе рассказывал про тринадцатилетнюю девочку, которая была у меня в Сакуэску? Не знаю, где она училась, но ее умениям можно было только позавидовать. Настоящая нимфа. Но ее родственники не одобрили мой выбор. – Он закатал левый рукав, показав длинный неровный шрам на плече. – С расстояния в двести пятьдесят ярдов, на бегу.

Я предавался грезам, делая вид, будто мне интересен его рассказ, который слышал уже сотню раз, как и большинство из нас. Вряд ли он помнил, что уже рассказывал эту историю раньше.

Никакого воображения, Вельбот. По океану катились длинные волны высотой в ярд, похожие на отполированный нефрит. Ни единого проблеска белого, никакой глубины. Я не мог заглянуть под воду. Вероятно, океан был спокойным уже много дней. Не было даже плавающих водорослей, которые обычно поднимали со дна частые штормы в окрестностях мыса.