Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– А вы… вы единственные люди… – запинаясь, произнес Мерсер. – То есть единственное стадо?

Человек с шипом закашлялся, вместо того чтобы рассмеяться.

– Стадо! Забавно. Тут полно людей. Большинство закапывается. Здесь те, кто по-прежнему может говорить. Мы держимся вместе. Так Б’диккат чаще нас посещает.

Мерсер начал задавать очередной вопрос, но тут силы его покинули. День выдался слишком насыщенным.

Земля качнулась, словно палуба корабля на воде. Небо почернело. Падая, Мерсер почувствовал, как кто-то подхватил его и уложил на землю. А потом пришел милосердный, волшебный сон.

III

За неделю он хорошо познакомился с группой. Они были рассеянными людьми. Никто не знал даже, когда сверкнет дромозой и добавит тебе новую часть тела. Мерсера больше не жалили, но порез, который он получил прямо возле хижины, затвердевал. Шипоголовый взглянул на него, когда Мерсер смущенно расстегнул ремень и спустил штаны, чтобы продемонстрировать рану.

– Это голова, – сказал шипоголовый. – Целая голова ребенка. Наверху обрадуются, когда Б’диккат пришлет ее им.

Группа даже попыталась устроить его общественную жизнь. Они познакомили Мерсера с девушкой. Та отращивала тело за телом: ее таз превратился в плечи, а таз этого тела – в следующие плечи, и так до тех пор, пока она в длину не достигла пяти людей. Лицо девушки осталось нетронутым. Она пыталась быть с Мерсером дружелюбной.

Он был так шокирован, что зарылся в мягкую, сухую, сыпучую почву и провел там, как ему казалось, сотню лет. Позже он узнал, что прошло меньше суток. Когда он выбрался на поверхность, длинная многотелая девушка поджидала его.

– Не стоило вылезать только ради меня, – сказала она.

Мерсер стряхнул с себя грязь и огляделся. Фиолетовое солнце садилось, небо было расчерчено синими и темно-синими полосами и хвостами оранжевого заката.

Он посмотрел на девушку.

– Я вылез не ради тебя. Нет смысла лежать там и ждать следующего раза.

– Я хочу кое-что тебе показать, – сказала она и кивнула на приземистую кочку. – Выкопай ее.

Мерсер оглядел девушку. Она казалась приветливой. Пожав плечами, он атаковал почву своими мощными когтями. С грубой кожей и толстыми ногтями на кончиках пальцев было легко рыть по-собачьи. Земля летела у него из-под рук. Внизу, в вырытой яме, показалось что-то розовое. Он стал копать аккуратнее.

Мерсер знал, что увидит.

Это был спящий человек. Лишние руки росли на одной стороне его тела ровными рядами. Другая сторона казалась нормальной.

Мерсер повернулся к многотелой девушке, которая подползла ближе.

– Это то, что я думаю?

– Да, – ответила она. – Доктор Вомакт выжег ему мозг. И лишил его зрения.

Мерсер сел на землю и посмотрел на девушку.

– Ты велела мне сделать это. Теперь объясни зачем.

– Чтобы ты увидел. Чтобы узнал. Чтобы задумался.

– И все? – спросил Мерсер.

Внезапно девушка изогнулась. Грудные клетки на всех ее телах всколыхнулись, и Мерсер подивился тому, как в них попадает воздух. Он не испытывал к ней жалости; он не испытывал жалости ни к кому, кроме самого себя. Когда приступ прошел, девушка смущенно улыбнулась.

– Мне только что дали новый имплантат.

Мерсер мрачно кивнул.

– Что на этот раз? Рука? Вроде бы у тебя их достаточно.

– Ах, эти, – ответила она, посмотрев на свои многочисленные торсы. – Я обещала Б’диккату, что дам им вырасти. Он хороший. Но этот человек, незнакомец, которого ты выкопал. Взгляни на него. Кому приходится лучше, ему или нам?

Мерсер уставился на девушку.

– Ради этого ты велела мне его выкопать?

– Да, – сказала девушка.

– И ты ждешь от меня ответа?

– Нет, – сказала девушка. – Не сейчас.

– Кто ты? – спросил Мерсер.

– Здесь мы об этом не спрашиваем. Это не имеет значения. Но поскольку ты новичок, я отвечу. Когда-то я была госпожой Да, мачехой императора.

– Ты! – воскликнул он.

Она печально улыбнулась.

– Ты столь неопытен, что по-прежнему думаешь, будто это что-то значит! Но я скажу тебе нечто более важное. – Она умолкла, прикусив губу.

– Что? – поторопил ее Мерсер. – Лучше скажи, пока меня не укусили снова. После этого я еще долго не смогу думать или говорить. Скажи сейчас.

Госпожа Да приблизила свое лицо к его лицу. Она по-прежнему была красива, даже в тлеющем оранжевом свете садящегося фиолетового солнца.

– Люди не живут вечно.

– Да, я знаю, – ответил Мерсер.

– Поверь в это, – приказала госпожа Да.

На темной равнине сверкнули огни, еще далекие.

– Заройся, заройся на ночь, – сказала она. – Они могут тебя пропустить.

Мерсер начал рыть. Покосился на человека, которого откопал. Безмозглое тело забиралось обратно в почву, двигаясь плавно, как морская звезда под водой.

Пять или семь дней спустя по стаду пронесся крик.

Мерсер сошелся с получеловеком, у которого не было нижней части тела и чьи внутренности удерживало нечто вроде полупрозрачного пластикового бандажа. Получеловек научил его лежать тихо, когда являлись дромозои со своими неминуемыми добрыми миссиями.

– С ними нельзя бороться, – сказал получеловек. – Они сделали Альвареза огромным, как гора, чтобы он не мог пошевелиться. А теперь пытаются сделать нас счастливыми. Они кормят нас, чистят нас и подлизываются к нам. Лежи неподвижно. И не тревожься о криках. Мы все кричим.

– Когда мы получим наркотик? – спросил Мерсер.

– Когда придет Б’диккат.

Б’диккат пришел в тот же день, толкая перед собой нечто вроде саней на колесах. Полозья позволяли им преодолевать холмы, колеса – ровную поверхность.

Еще до его прибытия стадо развело бурную деятельность. Повсюду люди выкапывали спящих. Когда Б’диккат наконец достиг стойбища, число спящих розовых тел – мужчин и женщин, молодых и старых – в два раза превышало число бодрствующих. Спящие выглядели не лучше и не хуже бодрствующих.

– Поторапливайтесь! – сказала госпожа Да. – Он не сделает нам укол, пока все не будут готовы.

Б’диккат был в своем тяжелом свинцовом костюме.

Он поднял руку в дружеском приветствии, словно отец, вернувшийся домой с подарками для детишек. Стадо собралось вокруг него, но держалось на почтительном расстоянии.

Б’диккат залез в сани. Достал бутылку с ремнями и надел ее на плечи. Защелкнул замки на лямках. Из бутылки свисала трубка. Посередине трубки был маленький гидравлический насос, а на конце – блестящая игла для подкожных инъекций.