Погоня за панкерой - Роберт Хайнлайн

По стечению обстоятельств я работал с переводами «Панки-Барсума» и «Числа Зверя» практически одновременно и наконец-то смог провести подробное сравнение двух текстов. На первый взгляд по главе 18 действительно проходит отчетливая линия терминатора, разделяющая старое начало от нового продолжения. Но реальность, конечно же, немножко сложнее простых схем. В новый роман перешли не только главы 1–17 «Панки-Барсума», но и главы 31–37, получившие номера 30–36 соответственно. При этом Хайнлайн, добавив в сюжет ротацию должности капитана «Гэй», спокойно поменял персонажей в диалогах, и реплики одних героев безболезненно перешли к другим (что там Боб говорил насчет «слышу голоса персонажей?», представляю, что они ему теперь наговорили). При этом все главы подверглись некоторой доработке – где-то была добавлена пара слов, где-то довольно объемные куски текста. Поздние вставки легко заметить – в них почти не обсуждаются тессеракты и радионавигация, превалируют темы секса, семьи и морали. Хайнлайн заметно оживил образ Джейка, добавив ему чувства юмора, добавил в роман сильную линию феминизма и… уничтожил зловещую расу паразитов-панки, оставив вместо них одного-единственного неуловимого панкера, под личиной которого скрывается сам Автор. И речь в романе идет уже не об угрозе космических вторжений, а о противостоянии литературных персонажей и их персонального Демиурга. Встреча, которой так опасался Зебадия, кружа по орбите вокруг Земли-Тау-3+, в новой версии романа все-таки состоялась. Я не буду обсуждать ситуацию, в которой Автор жестко троллит своих собственных персонажей – мне кажется, эта тема более чем полно раскрывается в романе «Кот, проходящий сквозь стены», я хочу обратить внимание на одну особенность. Была ли идея панкера=Автор действительно новой и действительно ли роман был радикально переработан? На мой взгляд, Хайнлайн просто дописал свою историю. Главы 37–38 «Числа Зверя» просто описывают то, что осталось за кадром в «Панки-Барсуме», а все последующие – не более чем продолжение исходного сюжета. А ключевая идея скрывалась в нем изначально. Если присмотреться внимательно, имена всех панки, с которыми сталкиваются герои романа «Панки-Барсум», в точности совпадают друг с другом, поэтому разумно предположить, что за ними прячется один и тот же персонаж. И мы легко можем узнать его имя, расшифровав эти анаграммы: фальшивый профессор Neil O’Heret Brain = rOBert A’ HeiNlein, фальшивый рейнджер Bennie Hibol = Bob Heinlein… Неудивительно, что Оскар и Руфо из «Дороги Доблести» так стремились на Тау-3+. Там просто собралось больше всего хайнлайнов, которых они хотели поубивать.

Я никогда раньше не затрагивал эту тему, но всякий раз, закончив работу с очередной книгой, мне было бесконечно жаль вещей lost in translation, «утраченных при переводе» ©. И речь не о потерянных абзацах или неопознанных цитатах (которые я худо-бедно восстанавливаю), а о вещах менее материальных – оттенках, нюансах, культурных ассоциациях и тому подобном. Ну, например, кодовое слово, которое Хильда придумала для команды бегства: «Бежим!». Услышав это предложение, Дити замечает: «Звучит ужасно». В оригинале оно действительно звучит ужасно, это нечто грубое, наподобие «Рвем когти!», «Валим, пацаны!» и т. п. Но подобрать подходящий эквивалент на русском не удалось.

Или взять имена собственные: Хайнлайн использовал в своих произведениях как говорящие имена, так и имена нарочито безликие, банальные, распространенные. Но и в том, и в другом случае для русскоязычного читателя они звучат одинаково чуждо, и вся их подчеркнутая обыденность или заложенные автором коннотации пропадают понапрасну. В романе «Панки-Барсум: Число Зверя», помимо упомянутых выше анаграмм, есть парочка имен, которые требуют хотя бы минимального комментария.

Первое, что не могло не броситься в глаза читателю – трансформация прежней «Аи Плутишки» в «Гэй Обманщицу». Оригинальное название летающего «форда» было «Gay Deceiver», а слово «гей» к семидесятым годам прошлого века уже редко использовалось для обозначения «паренька» или «весельчака». Подозреваю, А. Иорданский и Е. Маевский постарались максимально удалиться и от «гей», и от его определенно-мужского (для русского уха) звучания, откуда и появилась отчетливо-женская «Ая».

Это, конечно, была подтасовка, но отнюдь не трансгендерная операция. Корабли в американской традиции носят женские имена, и не только на флоте, но и в авиации – печально известный бомбардировщик носил имя «Энола Гэй», и «Гэй» в данном случае – обычное женское имя. Думаю, маленькому «фордику» было лестно носить такое громкое имя. Однако ассоциация с гордой «Энолой» скорее всего ложная или, по крайней мере, не самая основная, потому что вторая половинка имени резко с ней контрастирует. Слово «deceiver» означает «плут», «мошенник», «обманщик» или «очковтиратель». Отчасти Гэй можно считать обманщицей – ее безобидный внешний вид разительно отличается от того, что у нее внутри, но лично она никого не обманывает, а очковтирательством в романе преимущественно занят ее экипаж. Так что с ее именем все по-прежнему не так просто и однозначно.

Так, может быть, гипотеза не верна, Гэй – вовсе не женское имя, и стоит копать дальше? Вполне возможно.

Потому что имя маленького летающего «форда» «Gay Deceiver» почти буквально совпадает с названием фильма «Gay Deceivers» («Геи-обманщики/мошенники»). Фильм рассказывает о двух довольно простодушных и (что важно), в сущности, неплохих парнях, которые притворились голубыми, чтобы откосить от армии. Ассоциативная связь с фильмом выглядит довольно подозрительно, но стоит вспомнить о том, что большая часть Гэй (кроме родного фордовского корпуса) ранее принадлежала Аэрокосмическим силам Австралии. Так что она тоже ушла на гражданку, возможно, не вполне законным способом, и это отчасти роднит ее с двумя американскими отказниками… Поэтому Гэй у нас Обманщица (но не Мошенница – «мошенницей» ее называть не стоит, девушка всего один раз оступилась). Я, конечно, не стану утверждать, что Хайнлайн всерьез рассматривал именно эту логическую цепочку. Возможно, название фильма всплыло у него в голове как смутно знакомое словосочетание, когда он искал подходящее имя для персонажа, и связь между Гэй и двумя притворными геями все-таки заключается именно в притворстве, а не в modus operandi или особенностях характеров. (Герои фильма были безответственными разгильдяями, а их цели не могли вызывать сочувствия у Грандмастера, тогда как Гэй у нас Умница, послушно выполняет команды и разве что готовить не умеет.) А имя Гэй=гей Хайнлайн подсознательно выбрал из стремления очередной раз подразнить гусей.

Второе имя, которое стоит упоминания, это, конечно же, Sharpie. Дело в том, что ни «Шельма», ни «Язва» этому персонажу совершенно не подходят. Вариант «шельма» не подходит, потому что превращает героиню в мелкую мошенницу и интриганку (а еще лично для меня оно сразу прибавляет миссис Берроуз лет двадцать и превращает ее в очень бойкую, вздорную крикливую старушку с пронзительным голоском). «Язва» тоже бьет мимо мишени – героиня, безусловно, остра на язык, но это не главное ее качество. Слово «sharpie» настолько многозначно, что сколько-нибудь подходящих эквивалентов в русском языке не существует. Судите сами: «прожженный», «скользкий», «хитрый», «ловкий», «жулик», «мошенник», «шулер», «малый не промах», «крутой», «стиляга», «умный», «остроумный», «острый», «тонкий», «проницательный», «сильный», «резкий», «быстрый», «клевый», «прекрасный», «элегантный», «колкий», «язвительный», «едкий», «пряный», «жгучий»… Это многообразие ставит в тупик и заставляет переводчика делать весьма произвольный выбор, сообразуясь со своим представлением о герое. Но давайте вспомним, что это за герой Ханна Хильда Корнерс: «в сорок два ее лицо выглядело на тридцать пять, но ниже ключиц она могла сойти за восемнадцатилетнюю. Фарфоровая куколка». Это стильная, остроумная, молодая женщина, настоящая светская львица, способная укротить как распоясавшуюся школоту, так и надутых профессоров, но при этом хрупкая, миниатюрная и потрясающе красивая. Вспомните маленькую акулу Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани» и мысленно добавьте ей опыта и удачи (но не добавляйте ей лет) – это и будет искомый образ Хильды Корнерс, и вам станет понятно, что «Язва» не самое подходящее ей имя. Что можно предложить взамен? «Шпилька»? «Штучка»? Все бесполезно. Одно слово не вместит элегантность, ловкость, ум и красоту в сочетании с изворотливостью, лицедейством и склонностью к интригам. Возможно, лучшим вариантом было бы оставить ее «Шарпи» и снабдить отменно длинным примечанием. Но тогда из темных уголков подсознания непременно полезли бы таинственные шерпы и прибежали бы блохастые шарпеи, и это безнадежно испортило бы всю картину.