Ураган. Книга 1. Потерянный рай - Джеймс Клавелл

Робертс побелел:

– Но Тегеран меня пропустил, и я должен быть в Лон…

Затаки схватил его за куртку, выдернул из строя и толкнул так, что Робертс распластался на земле. В ярости он поднялся на ноги:

– Клянусь Богом, мне дали разрешение и… – Он замолчал.

Один из «зеленых повязок» упер винтовку ему в грудь, второй встал сзади, оба были готовы в любой миг нажать на курок.

– Подожди возле джипа, Робертс, – сказал Старк. – Черт подери, подожди возле джипа!

Один из «зеленых повязок» грубо подтолкнул механика к машине, пока Старк пытался скрыть свое беспокойство. У Джона Тайрера и Мануэлы тоже не было действительных разрешений на выезд.

– Нет разрешения на выезд, нет выезда! – злобно повторил Затаки и взял документы у следующего человека.

Дженни, стоявшая следующей после него, была сильно напугана. Она ненавидела Затаки, и насилие, и запах страха, окружавший ее, ей было жаль Робертса, которому требовалось срочно вернуться в Англию, потому что один из его детей тяжело заболел, подозрение на полиомиелит, и не было ни почты, ни телефона, и телекс работал лишь изредка. Она смотрела, как Затаки медленно проверяет документы пилота, стоявшего рядом с ней. Гнусный ублюдок! – подумала она. Я должна сесть на этот самолет, должна. О, как бы мне хотелось, чтобы сейчас мы уезжали вместе. Бедный Дункан, он просто не станет заботиться о себе, не станет есть как следует, и у него обязательно опять откроются его язвы.

– Мое разрешение на выезд просрочено, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал робко, и позволила слезам блеснуть в ее глазах.

– Мое тоже, – испуганно произнесла Мануэла.

Затаки посмотрел на них. Он колебался:

– Женщины ответственности не несут, виноваты мужчины. Вы, две женщины, можете лететь. На этот раз. Поднимайтесь в самолет.

– А нельзя мистеру Робертсу тоже с нами? – попросила Дженни, указывая на механика. – Ему дейст…

– Поднимайтесь в самолет! – заорал вдруг Затаки, впадая в один из своих неожиданных маниакальных приступов ярости; кровь бросилась ему в лицо.

Обе женщины торопливо поднялись по ступеням трапа, всех остальных на миг охватила паника, и даже его собственные «зеленые повязки» нервно поежились.

– Ваше превосходительство, вы были правы, – сказал Старк на фарси, заставляя себя сохранять внешнее спокойствие. – Женщины не должны перечить.

Он ждал затаив дыхание, и все ждали. Черные глаза сверлили его. Но Старк не отвел бесстрастного взгляда. Затаки кивнул и с сердитым видом вернулся к изучению документов, которые держал в руке.

Вчера Затаки вернулся из Исфахана, и Эсвандиари выдал разрешение на полет на завтра, чтобы отвезти его назад в Бендер-Дейлем. Чем скорее, тем лучше, угрюмо подумал Старк.

И при этом ему было жаль Затаки. Прошлой ночью он нашел его прислонившимся к вертолету, Затаки сжимал виски руками, очевидно испытывая дикую боль.

– Что с вами, ага?

– Голова… Я… Моя голова…

Старк уговорил его сходить к доктору Натту и сам потихоньку проводил иранца в бунгало врача.

– Просто дайте мне таблетку аспирина или кодеина, доктор, что у вас там есть, – сказал Затаки.

– Может быть, вы позволите мне осмотреть вас, и то…

– Никаких осмотров! – вскричал Затаки. – Я знаю, что со мной не так. САВАК со мной не так, тюрьма со мной не так…

Позже, когда кодеин немного унял боль, Затаки рассказал Старку, что примерно полтора года назад его арестовали и обвинили в антишахской пропаганде. В то время он работал журналистом в одной из абаданских газет. Восемь месяцев его продержали в тюрьме, потом, сразу после абаданского пожара, выпустили. Он не стал рассказывать Старку, что с ним делали в тюрьме.

– На все воля Бога, пилот, – произнес он с горечью. – Но с того дня я благословляю Аллаха за каждый новый день жизни, который дарован мне, чтобы я мог раздавить новых людей из САВАК и людей шаха, его лакеев-полицейских и лакеев-солдат, а также всех и каждого, кто потворствовал его злу. Когда-то я поддерживал его, разве не он заплатил за мое образование и здесь, и в Англии? Но САВАК – это его вина! Его вина! И эта часть моей мести – только за меня. Я еще не начал мстить за жену и сына, убитых в абаданском пожаре.

Старк промолчал. Все «как», «кто» и «почему», связанные с пожаром, унесшим жизни пятисот человек, так никогда и не выплыли на свет.

Затаки медленно и скрупулезно продвигался по короткой шеренге будущих пассажиров самолета, и Старк не знал, сколько еще человек окажутся с неполными или просроченными бумагами. Люди стояли в напряжении, мрачная пелена страха повисла над ними. Скоро наступит очередь Тайрера, а Тайрер должен улететь. Доктор Натт сказал, что Тайрера для верности необходимо было как можно скорее осмотреть в Эль-Шаргазе или Дубае, где имелись замечательные больницы.

– Я уверен, он в порядке, но для него пока будет лучше всего дать глазам полный отдых. И послушай, Дюк, ради всех святых, не путайся у Затаки под ногами и скажи другим, чтобы они тоже держались от него подальше. Он готов взорваться в любой момент, и одному Богу известно, что тогда произойдет.

– Что с ним такое?

– С медицинской точки зрения я не знаю. Психологически он опасен, очень опасен. Я бы сказал, маниакально-депрессивный психоз, выраженная паранойя, вероятно напрямую вызванная тем, что он пережил в тюрьме. Он рассказал вам, что с ним сделали?

– Нет, не рассказывал.

– Если бы это зависело от меня, я бы рекомендовал держать его на успокоительных препаратах и даже близко не подпускать к огнестрельному оружию.

Здорово, беспомощно подумал Старк, как бы мне это, черт возьми, устроить?! По крайней мере, Дженни и Мануэла на борту, и скоро они будут в Эль-Шаргазе, а это рай в сравне…

Тревожный окрик отвлек его. Позади 125-го, со стороны выхода из главной диспетчерской башни в их сторону направлялся мулла Хусейн с новым отрядом «зеленых повязок», и выглядели они очень враждебно.

Затаки тут же забыл про пассажиров, скинул свой автомат с плеча и, свободно держа его в одной руке, занял позицию между Хусейном и самолетом. Двое из его людей встали рядом с ним, остальные подтянулись поближе к самолету и заняли оборонительные позиции, прикрывая его.

– Черт бы их всех подрал! – пробормотал кто-то. – Что это еще за новая напасть?

– Готовьтесь пригнуться, – буркнул Эйр.

– Капитан, – убито прошептал Робертс, – я должен попасть на этот самолет, должен. Моя младшенькая дочка очень, очень больна. Может, вы сумеете что-нибудь сделать с этим гадом?

– Я постараюсь.

Затаки с ненавистью смотрел на Хусейна. Два дня назад он летал в Исфахан, куда его пригласили на консультацию с их тайным комитетом. Все одиннадцать членов были аятоллами и муллами, и там впервые ему открылось подлинное лицо революции, за победу которой он столько сражался и во имя которой перенес столько мук: «Еретики будут истребляться, пока о них не забудут. Работать будут только революционные суды. Воздаяние будет быстрым и окончательным, никаких апелляций…» Муллы были так уверены в себе, так убеждены в своем божественном праве управлять и вершить правосудие, ибо они одни толковали Коран и шариат. Затаки проявил осторожность, поглубже спрятав ужас этого открытия и держа свои мысли при себе, но теперь он знал, что его опять предали.