Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Роланд, мы живы.

– Да.

Ален оглядывался, медленно приходя в себя:

– А куда подевались остальные?

– Мне представляется, не меньше двадцати пяти остались здесьнавсегда. – Роланд указал на трупы. – Остальные… – Он махнул рукой, которая всееще сжимала револьвер. – Удрали. Думаю, теперь их на войну и на аркане незатянешь.

Роланд сунул револьвер в кобуру, снял мешок с плеча,поставил на переднюю луку седла, раскрыл. И мгновение спустя в черном зевемешка вспыхнуло розовое сияние.

Оно поползло по гладким, не знающим бритвы щекам стрелка,заполнило глаза.

– Роланд. – Катберт внезапно занервничал. – Не думаю, чтотебе стоит играть с этой штуковиной. Особенно сейчас. Стрельбу навернякаслышали у Скалы Висельников. Если мы хотим закончить то, что начали, у нас нетвремени на…

Роланд пропустил его слова мимо ушей. Сунул обе руки вмешок, вытащил из него магический кристалл. Поднес к глазам, не замечая, чтопачкает его кровью Джонаса. Кристалл не возражал. Не в первый раз его метилакровь. Он мерцал и поблескивал, а потом в его розовых глубинах словно разошелсязанавес. И Роланд уже не мог оторвать глаз от того, что открылось ему.

Пальцы Корал крепко сжимали руку Сюзан, но боли непричиняли, пока она вела девушку по коридорам дворца. Сюзан не пыталась нипротестовать, ни вырываться: не имело смысла. Следом за женщинами шагали дваковбоя, вооруженные ножами и дубинками: все огнестрельное оружие забрали ссобой те, кто уехал на запад с Джонасом. А за ковбоями, словно призрак, следовалстарший брат убитого канцлера, Ласло. Рейнолдс, у которого желание насладитьсяпрелестями девчонки напрочь отбила растущая тревога, то ли остался во дворе, толи ускакал в город.

– Я собираюсь посадить тебя в холодную кладовую, пока мы неразберемся, что с тобой делать, – говорила Корал. – Там ты будешь в полнойбезопасности… и в тепле. Хорошо, что ты надела пончо. Потом… когда Джонасвернется…

– Ты больше никогда не увидишь сэй Джонаса, – прервала ееСюзан. – Он уже не…

Вновь боль пронзила ее лицо, которому в это утро и такдосталось. На мгновение Сюзан показалось, что окружающий мир взорвался. Девушкубросило на стену коридора, перед глазами стоял густой туман, которыйрассасывался долго и медленно. Она чувствовала кровь, текущую по лицу: ударилаее Корал тыльной стороной ладони, и перстень разорвал кожу. Потекла кровь и износа. В который уж раз.

Корал холодно взирала на Сюзан, но девушке показалось, чтоона увидела в ее глазах не только злость. Похоже, и страх.

– Не говори со мной об Элдреде, мисси. Он уехал, чтобыпоймать мальчишек, которые убили моего брата. Мальчишек, которых ты вызволилаиз тюрьмы.

– Перестань. – Сюзан вытерла нос, поморщилась, увидевнатекшую в ладонь кровь, вытерла руку о штаны. – Я знаю, кто убил Харта, и тыэто знаешь, так что не вешай мне лапшу на уши. – Она наблюдала, как поднимаетсярука Корал, чтобы ударить вновь, и глухо рассмеялась: – Давай. Изуродуй мне идругую щеку, если тебе того хочется. Но будешь ли ты от этого спать лучшеследующей ночью, без мужчины на другой половине кровати?

Рука Корал резко опустилась. Затрещину она Сюзан неотвесила, но схватила ее за предплечье. На этот раз пальцы сжались куда каксильнее, причиняя боль, но Сюзан этой боли практически не почувствовала. Ееслишком много били в этот день, так что страдания ее уже не пугали. Главное,она знала, что каждая прошедшая минута приближает ее встречу с Роландом, когдаболь эта забудется раз и навсегда.

Остаток пути Корал буквально волокла ее по коридору. Онипересекли пустынную кухню (в любой другой день Жатвы работа бы здесь кипела,пар стоял столбом). Корал распахнула обитую железом дверь в дальней стене.Пахнуло картошкой, тыквой, морковью.

– Заходи. И живее, если не хочешь, чтобы я дала тебехорошего пинка.

Сюзан посмотрела ей в глаза, улыбнулась:

– Я бы прокляла тебя за то, что ты спала с убийцей, сэйТорин, но ты уже сама прокляла себя. И ты это знаешь… это написано на твоемлице, тут сомнений быть не может. Поэтому я лишь поклонюсь тебе… – улыбаясь,она сделала реверанс. – …и пожелаю доброго дня.

– Заходи и заткни свою болтливую пасть! – рявкнула Корал ивтолкнула Сюзан в кладовую. Захлопнула дверь, задвинула засов и, сверкаяглазами, повернулась к ковбоям, которые все это время молча стояли у нее заспиной.

– Охраняйте ее как положено. Если убежит, пеняйте на себя.

Она протиснулась между ними, не слушая их заверений в том,что никуда пленница не денется, и поднялась в апартаменты своего братадожидаться Джонаса или известий от Джонаса. Эта сука с превращенным в сплошнойсиняк лицом, что сидела между мешков с морковью и картошкой, ничего знать немогла, но ее слова

(ты больше никогда не увидишь сэй Джонаса)

не выходили у Корал из головы. Эхом повторялись снова иснова и не выходили.

На колокольне, возвышающейся над городским Залом собраний,пробило полдень. И непривычная тишина вновь воцарилась над Хэмбри.

Первая половина дня уступила место второй, но город словнопозабыл про праздник Жатвы. Вот и «Приют путников» не бурлил весельем. Болеедвух сотен мужчин толпились под стеклянным взглядом Сорви-Головы, пили безпродыха, но слышались в зале лишь шарканье ног да нетерпеливый стук стакана остойку бара, свидетельствующий о том, что кого-то из клиентов замучила жажда.

Шеб попытался пройтись по клавишам, заиграл «Буги большойбутылки», мелодию, которая всем всегда нравилась, и тут же ковбой с родимымпятном на щеке приставил ему нож к уху и посоветовал прекратить шуметь, впротивном случае пообещав выпустить мозги через барабанную перепонку. Шеб,которому совершенно не хотелось расставаться ни с мозгами, ни с барабаннойперепонкой, не заставил просить себя дважды. Тут же поднялся со скамьи и прошелза стойку бара помогать Стенли и Красотуле наполнять стаканы.

Настроение у пьющих ухудшалось с каждым часом. ПраздникЖатвы у них украли, это они уже поняли, но не знали, как на это отреагировать.Да, еще будет большой костер, в котором сгорят все пугала, но на поцелуи итанцы рассчитывать не приходилось. Их лишили и конкурса загадок, и скачек, ибоя свиней… отняли возможность повеселиться. Они не могли достойно проводитьгод! Вместо положительных эмоций они получили убийство под покровом ночи ипобег преступников. И лишь надежду на месть вместо уверенности в том, чтовиновные будут наказаны. Толпа в «Приюте путников», все более напоминавшаячерную грозовую тучу, готовую разразиться молниями, жаждала, чтобы ей сказали,что надо делать.