Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Ты пришел за девушкой? За Сюзан Дельгадо?

В горе Олив, как ни странно, похорошела. Лицо стало не такимпухлым, она словно скинула с десяток лет. Ее черные глаза не отрывались от лицаШими, лишая его возможности уйти от ответа. Шими кивнул.

– Хорошо. Ты мне поможешь. Она внизу, в кладовой, и ееохраняют.

У Шими отвисла челюсть, он даже решил, что ослышался.

– Ты думаешь, я поверю, что она имеет хоть какое-тоотношение к смерти Харта? – спросила Олив, как будто Шими придерживалсяпротивоположного мнения. – Я, может, толстая и неуклюжая, но далеко не идиотка.Пошли. Дом-на-Набережной не лучшее место для сэй Дельгадо. По крайней мересегодня. В городе слишком многие знают, что она здесь.

«Роланд».

До конца жизни он будет слышать этот голос в тревожных снах,не помня, что ему снилось, только зная, что сны эти вызывают у него чувствобеды… он словно идет без остановки, попадая из одного безрадостного места вдругое, прислушиваясь к незнакомым голосам на площадях чужих для него городов.

«Роланд из Гилеада».

Этот голос, он почти узнает его. Голос так похож на егособственный, что психоаналитик из реальности Эдди, или Сюзан, или Джейкауверенно заявил бы, что это его голос, голос его подсознания, но Роланд знает,что это не так; Роланд знает, что очень часто голоса, которые звучат в нашихголовах как наши собственные, на самом деле принадлежат самым ужасным чужакам,самым опасным врагам нашим.

«Роланд, сын Стивена».

Шар сначала переносит его в Хэмбри и дворец мэра, и он видитмногое из того, что произошло там, а потом увлекает за собой далеко-далеко…зазывает этим странно-знакомым голосом, и он должен идти. Выбора у него нет,потому что в отличие от Риа и Джонаса он не вглядывается в шар и существ,которые что-то беззвучно говорят внутри его: он – в самом шаре, он – частьбесконечного розового вихря.

«Роланд, приходи. Роланд, посмотри».

И этот вихрь сначала возносит его ввысь, а потом тащит ссобой. Он пролетает над Спуском, поднимаясь и поднимаясь, сквозь сначалатеплый, а потом холодный воздух, и он не одинок в этом розовом вихре, которыйвлечет его на запад, по Тропе Луча. Шеб пролетает мимо него, склонив головунабок, он во всю мощь горланит: «Эй, Джуд», – и его желтые от никотина пальцыбарабанят по клавишам, которых нет… Увлеченный мелодией, Шеб, похоже, непонимает, что вихрь разлучил его с пианино.

«Роланд, приходи»,

говорит голос… голос вихря, голос магического кристалла… иРоланд идет. Сорви-Голова проскакивает мимо него, стеклянные глаза поблескиваютрозовым светом. Тощий мужчина в фермерской одежде с всклокоченными рыжимиволосами обгоняет его. «Долгой тебе жизни, богатого урожая», – говорит он, иличто-то похожее, потом пропадает. Вращаясь, словно необычная мельница, рядомвозникает металлическое кресло (Роланду оно кажется орудием пыток) наколесиках, и юноша-стрелок думает о Госпоже теней, не представляя себе, о чемименно он думает или что сие означает.

А розовый вихрь несет его над развороченными горами, надплодородной зеленой дельтой, где большая широкая река катит свои воды. Синие,под цвет отражающегося в них неба. Но они становятся розовыми, когда вихрьпроносится над рекой. Впереди Роланд видит нарастающую громаду тьмы, и сердцеего замирает, но именно туда несет его розовый вихрь, именно туда он долженприйти.

Я хочу выбраться отсюда, думает Роланд, но он далеко неглуп, и ему открыта истина: он, возможно, никогда отсюда не выберется.Колдовская радуга поглотила его. Он, наверно, навсегда останется в ее вихревыхглубинах.

Если придется, я проложу себе путь пулями, думает он, но нет– револьверов он лишился. В вихре он летит голым, неумолимо приближаясь киссиня-черной громадине, заслоняющей небо. И тут он слышит пение.

Доносящееся из далекого далека, но прекрасное. Нежнаямелодия напоминает ему о Сюзан: птички и рыбки, медведи и зайки.

Внезапно мул Шими (Капризный, вспоминает Роланд) галопомпроносится мимо, его глаза сверкают, как драгоценные камни. За ним, верхом напомеле, украшенном амулетами, летит Риа с Кооса. «Я догоню тебя, мойкрасавчик»! – кричит она вслед мулу и, похохатывая, пропадает из виду.

Роланд ныряет в темноту, и внезапно у него перехватываетдыхание. Вокруг все черно. Воздух ползет по коже, как полчища насекомых. Ударыневидимых кулаков бросают его из стороны в сторону, внезапно его тащит вниз, согромной скоростью; он боится, что его расплющит о землю: так пал лорд Перт.

Бесплодные поля и безлюдные деревни возникают из мрака. Онвидит переломанные деревья, которые не дают тени… о, да тут везде тень, тутвезде смерть, это край Крайнего мира, куда он придет в какой-то темный день, итут царит смерть.

«Стрелок, это Тандерклеп».

«Тандерклеп», – повторяет он

«Здесь недышащие; белые лица».

«Недышащие. Белые лица». Да, он это знает. Непонятно как.Место убитых солдат, свергнутых правителей, ржавых алебард. Это Тандерклеп, гдевремя бежит назад и могилы выблевывают своих мертвых.

Впереди дерево, похожее на протянутую скрюченную руку. Насамую верхнюю ветвь насажен ушастик-путаник. Ему давно положено помереть, но,когда розовый вихрь проносит Роланда мимо, он поднимает голову и смотрит настрелка. В его глазах застыла невыносимая боль. «Ыш!» – кричит он и пропадаетиз жизни Роланда и его памяти на много лет.

«Смотри вперед, стрелок, – вот твоя судьба».

И тут он узнает голос – это голос Черепахи. Он смотрит ивидит яркое, сине-золотое сияние, пробивающееся сквозь грязную чернотуТандерклепа. Прежде чем он успевает хоть что-нибудь разглядеть, его выносит изтемноты на свет, словно заново родившееся, вылупившееся из яйца существо.

«Свет! Да будет свет!»

восклицает голос Черепахи, и Роланду приходится закрытьглаза руками и смотреть сквозь пальцы, чтобы не ослепнуть. Под ним – залитоекровью поле… он так подумал тогда, четырнадцатилетний мальчик, совершившийпервое в своей жизни настоящее убийство. Это кровь, которая вытекает изТандерклепаи грозит затопить нашу часть мира, думает он, и пройдет несчетное числолет, прежде чем он вспомнит о своем пребывании в хрустальном шаре, соотнесетэти воспоминания со сном Эдди и скажет своим спутникам, с которыми сидел наасфальте автострады, когда ночь уже будет подходить к концу, что внезапныйпереход от темноты Тандерклепа к этому яркому свету сбил его с толку. «То былане кровь, а розы», – говорит он Эдди, Сюзанне и Джейку.