Испытание - Трейси Вульф

к столу, чем я когда-либо могла вообразить.

– Как ты думаешь, что находится в этом ящике? – неуверенно спрашивает Мэйси.

– Есть только один способ это узнать, – лаконично отвечает Реми.

– Да, но что, если мы не хотим это узнавать? – парирует Мэйси.

– Думаю, тогда нам только и останется, что торчать здесь, пока нам не надоест слушать крики, которые, я в этом уверен, скоро донесутся с другой стороны, – говорит Хадсон.

– Точно подмечено, – отзывается Мекай. И смотрит на меня, будто считая, что открыть этот ящик должна я. Я вздыхаю.

Я иду вперед, чтобы сделать это, ощущая небольшую тошноту от мысли о том, что может вылезти из него после всего того, что нам только что пришлось пережить, но меня опережает Реми. Он бросает на нас быстрый взгляд, чтобы удостовериться, что мы «за», и снимает крышку.

Я напрягаюсь – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, больше никаких жуков, – но ничего не происходит. Арена не начинает ходить ходуном, ничто не выпрыгивает из ящика, из стен не появляются никакие странные существа.

– Тут внутри есть еще один ящик, – говорит Реми и достает его.

Открыв его, он вынимает небольшой штатив с восемью пробирками. Каждая из них наполнена жидкостью, и у всех этих жидкостей разные цвета.

– Что мы должны с ними сделать? – спрашиваю я, хотя сосущее ощущение в моем животе говорит мне, что я уже знаю ответ на этот вопрос.

– О-о, я выбираю вот эту, рыжую, – говорит Колдер. – Она подходит к цвету моих волос.

– Не думаю, что это имеет значение, – замечаю я, – но давай.

Она закатывает глаза и вынимает пробирку из штатива.

– Правильное сочетание цветов всегда имеет значение, Грейс. – И с этими словами она извлекает из пробирки пробку и одним глотком выпивает все ее содержимое.

Глава 134. Нравится, не нравится, терпи, моя красавица

Томительно проходят секунды, мы пристально смотрим на Колдер, гадая, что же с ней произойдет, а сама она как ни в чем не бывало достает пудреницу, глядит на себя в зеркальце и подкрашивает губы.

– Грязь так хорошо действует на цвет лица, – говорит она и с блаженным видом трет одну губу о другую. – Думаю, в ближайшее время нам надо будет принять еще одну грязевую ванну, Грейс.

– Давай просто переживем этот вечер прежде, чем строить планы на спа-процедуры, лады? – отвечает Реми.

Она вздыхает.

– Ты становишься настоящим кайфоломом, Реми. Но ты же это знаешь, да?

– Да, это проблема, – легко соглашается он. – Послушай, ты не чувствуешь себя странно?

– С какой стати мне чувствовать себя странно? – с сомнением в голосе спрашивает Колдер.

– Ну, не знаю. Может быть, потому, что ты только что влила в свое тело какое-то неизвестное зелье? – отвечает Флинт.

Колдер пожимает плечами.

– Мое тело может справиться с ним. – Она становится в картинную позу. – Потому что оно настоящий шедевр.

– Однозначно, – соглашается Дауд.

– Заткни варежку, Дауд, – говорит Реми. – Ей нужен такой партнер, который не сдается и не уступает ей без боя.

– Мне нравятся те, кто чуть что сдается, – замечает Колдер, захлопнув пудреницу и убрав ее в карман. – Так мне легче лакомиться ими. Ведь потроха так хороши.

Она причмокивает только что накрашенными губами, а Дауд издает что-то вроде поскуливания.

Хадсон смотрит на меня, словно спрашивая: «Что же нам с этим делать?» — но я только пожимаю плечами. Колдер действует в соответствии с собственными представлениями, однако Дауд, похоже, вполне готов по ним жить. А может быть, и умереть вместе со всеми своими потрохами.

– Ты в самом деле чувствуешь себя хорошо? – спрашиваю я, когда проходит еще одна минута и Колдер не начинает ни блевать, ни что-то еще в том же духе.

– Да, все хорошо-о-о, – отвечает она и встряхивает волосами – так медленно, будто это ролик с рекламой шампуня, который показывают в замедленной съемке, чтобы все смогли как следует рассмотреть блестящие, здоровые и красивые волосы модели. Правда волосы Колдер все еще наполовину покрыты грязью, так что они не так уж блестят. В этом вся Колдер – только она может даже сейчас выглядеть на все сто.

– Вот и хорошо. – Реми смотрит на оставшиеся семь пробирок. – Кто-нибудь еще хочет выпить зелье?

– Мы же даже не знаем, надо нам их пить или нет, – возражаю я. – Может быть, мы должны вылить их на землю. Мы не можем позволить себе ошибиться.

– Пеееееейте, – произносит Колдер, медленно-медленно поворачиваясь ко мне. – Ооооооноооо воооосхииииииитительноооо.

– Что, вкус у него как у потрохов, да? – замечаю я, и у меня падает сердце.

– О. – Хадсон округляет глаза, и видно, что до него доходит, что происходит. – Колдер, ты делаешь это нарочно?

– Дееееееелааааааююююю чтоооооо? – У нее уходит секунд пять, чтобы это произнести, и еще столько же, чтобы поднять брови.

– Похоже, мы теперь знаем, что делает рыжее зелье, – со вздохом говорит Мэйси.

– Да, судя по всему, оно тормозит того, кто его выпил. – Я смеюсь, качая головой.

– Это точно, – соглашается Реми, затем берет зеленое зелье. – Кто-нибудь хочет выпить вот это?

– Лично я не хочу пить вообще ничего, – говорю я.

– Не думаю, что это возможно, ma chère, – отзывается он, затем открывает пробирку и одним махом выпивает ее.

Мекай улыбается Мэйси и мне, и видно, что он уже оправился от ползавших по нему жуков. Сама же я чувствую, что не забуду этого никогда.

– По-моему, вот это оранжевое зелье предназначено для меня, – говорит он. – Извините меня, дамы, если это сделает меня еще более сексуальным.

И залпом выпивает оранжевую жидкость.

Мэйси закатывает глаза, глядя на него, и берет лиловое зелье.

– Ярко-розовое я оставляю тебе, Грейс. Ведь это твой любимый цвет.

Ну да, как же. Теперь я на сто тридцать процентов уверена, что ярко-розовое зелье – худшее из всех восьми, но я точно заслужила его после того, как семь месяцев лгала моей кузине насчет моего любимого цвета.

Хадсон подавляет смех, и я сердито смотрю на него, пока Мэйси говорит:

– До дна! – и разом выпивает лиловое зелье.

– Ты уже понял, что именно делает твое зелье? – спрашивает Дауд, обращаясь к Реми, который, не обращая на него никакого внимания, подходит к стене и отвешивает ей поклон… что чертовски беспокоит меня. Затем машет рукой и пускается бежать – вернее, пытается это делать, поскольку нелегко бежать на цыпочках, если ты обут в ботинки.

– Грейс, берегись! – кричит вдруг Мэйси, отчаянно тыкая пальцем куда-то в пространство над моей головой.

Я тут же пригибаюсь, но, когда смотрю туда, куда она показывает, ничего не вижу.

– Грейс! – вопит она. –