Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Эти двое не чувствовали затаившейся опасности, наслаждаясь любовью и строя планы мести.

– Скажи, мой Невий, – спросила Друзилла, любуясь своей наготой в огромном зеркале на стене купальни. – Ты сильно любил Клавдиллу?

Макрон вздохнул, ощутив, как в сердце вонзилась тонкая игла боли.

– Я готов был жизнь отдать за нее, совершить любое преступление за один ласковый взгляд. Она долго играла моими чувствами, пока я не стал ей нужен, чтобы… – Он осекся, опомнившись, что мог сказать лишнее.

– Чтобы?.. – насторожилась Друзилла, прервав созерцание собственных прелестей.

– Чтобы помочь Калигуле убрать с дороги Гемелла, второго наследника, – нашелся Макрон, передергиваясь от страшного воспоминания о ночи в Мизене.

Друзилла недоуменно посмотрела на него. Чтобы уговорить пойти на это, не обязательно начинать любовную связь. Она чувствовала, что Макрон что-то скрывает от нее, но пока не могла пробиться сквозь завесу тайны. Он заметил ее недоверие.

– Клавдилла опутала меня ложным обещанием, что, едва Калигула станет императором, я смогу свергнуть его и, женившись на ней, сам надену пурпурный плащ. Но она отступилась от меня, заставив Гая Цезаря принять меры предосторожности, – нехотя пояснил он.

– Но ты ведь не оставил этой мысли, мой Невий? – вдруг вкрадчиво поинтересовалась Друзилла. – Ты можешь жениться и на сестре императора. Вдруг Юния не принесет Риму долгожданного наследника, разрешившись от бремени девочкой?

Макрон задумчиво пожал плечами:

– Мое влияние среди преторианцев велико, хотя Кассий Херея все более набирает вес. Но этому можно воспрепятствовать, если не тянуть время. Среди дворцовой стражи у меня есть верный человек, который пойдет и в огонь и воду.

– Так не тяни время. Пока еще ты – префект претория, а не какой-то старый Херея. Пора избавляться от Калигулы и его жены, иначе будет поздно. Если Юния уже почувствовала неладное, тебя могут сместить с должности в любой момент. Многие среди сенаторов и всадников все еще считают тебя правой рукой императора. Кому, как не тебе, передать власть, если с принцепсом произойдет несчастный случай? Старый Клавдий – недостойный наследник, хоть и брат Германика, а Гемелл… Он уже не жилец на этом свете. Скоро сам Калигула избавится от него, ведь оппозиция Силана, наставника Гемелла, в сенате крепнет, привлекая все новых сторонников, недовольных растратами казны империи на празднества. К нему примыкают даже те глупцы, что все еще мечтают о возвращении республики.

– Ты удивляешь меня, Друзилла. Откуда в такой хорошенькой головке взялись такие смелые мысли? Я не подозревал, что тебе интересны брожения в сенате и вопросы наследования власти.

– Не подозревал, – передразнила Друзилла. – Надо действовать, а не внимать подозрениям. И действовать как можно быстрей. Клавдилла не медлит наносить удары по неугодным ей. Мне не верится, что Пираллида могла отравить Домиция. Чувствую, что за всем этим стояла Юния и, возможно, моя сестра, мечтавшая отомстить.

Макрон глубоко задумался, признавая правоту Друзиллы. Любовные переживания и вопрос, чьего ребенка носит Клавдилла, слишком долго занимали его, не давая поразмыслить над более важными целями. Стар он становится, теряет способность реально оценивать опасность. Пора вспомнить молодые годы и обрести вновь ту хватку, с которой он шел к намеченной цели, сметая все на своем пути. Богатство и власть не вечны, нельзя поддаваться их сладким иллюзиям и дать им затуманить разум!

– Значит, наметился заговор, – сказал Макрон. – И надо тщательно обсудить его детали. Нельзя привлекать в сообщники много людей, иначе возможна измена. Сеян поплатился за свою самонадеянность, его предали близкие. И жена, и брошенная любовница способствовали его падению. Не задумай он жениться на дочери Ливиллы…

– Нам нужен тот, кто убьет Калигулу, – оборвала его Друзилла. – Смерть принцепса вызовет переполох в сенате и среди плебеев, и, пока все будут метаться в панике, преторианцы окружат курию, займут Палатин и провозгласят императором тебя. Калигула настолько глуп, что даже не держит при себе достойной охраны, к нему легко будет подобраться.

И новоявленные заговорщики принялись составлять план, то споря, то соглашаясь друг с другом. Будто сама Минерва окрыляла их разум, помогая выстроить четкие звенья единой цепи, что должна была опутать и задушить Калигулу и Юнию.

Канун сентябрьских календ, ожидаемый в Риме с таким нетерпением, наконец настал. Император отмечал свое двадцатипятилетие.

Аврора еще не успела раскрасить небосвод, а Сол – запрячь золотую колесницу, как авгуры уже собрались на авгуракуле – месте, назначенным для гадания. Совершив молитвы, с покрытыми головами, авгуры обратили взоры на южный край небосвода, ожидая знамений. Небо, усыпанное мириадами звезд, было ясным, как никогда, ни одно, даже самое легкое облачко не затуманивало созвездий, четко вырисововавшихся по обе стороны Млечного Пути. Тщетно ждали они, пока первый луч Авроры не прорезал небосклон. И тогда, будто по мановению божественной руки, разом погасли все звезды, лишь Венера ярко засияла в одиночестве. Воздев к ней руки, авгуры восхвалили богов за благоприятный для Юлиев знак. И вдруг в этот миг высоко взмыл огромный орел, его мощные крылья закрыли тяжелый лунный диск, скатившийся к горизонту, и он исчез. Сам Август благословил императора Гая.

Воодушевленные авгуры, громко переговариваясь меж собой, покинули авгуракул. И едва они ступили на форум, как тишину спящего города разорвали громкие звуки труб, возвещавших о начале празднества.

В этот день, по повелению императора, были отменены все общественные работы, даже рабам выдали нарядную одежду, как во время Сатурналий. Людской поток стекался к форуму, где распадался на части. Многие спешили в Большой цирк, чтобы занять места получше до начала гладиаторских боев и любимых бегов. Остальные пробивали себе дорогу к подошве Палатина, где жрецы готовились к освящению храма Божественного Августа. Конечно, никому из простых граждан не удалось бы проникнуть на территорию темплума, но ведь сам император, как верховный понтифик, должен прибыть туда для участия в церемонии освящения. Результаты ауспиций обрастали подробностями, и на форуме уже вовсю толковали, что сам Август явился побеседовать с авгурами и благословил Гая Цезаря.

Овацией встретили квириты появление императора на золотой колеснице. Гай был похож на бога – в развевающемся пурпурном плаще, с золотым венцом на голове, молодой, сильный, красивый. Едва за ним сомкнулись двери храма, как потянуло дымом жертвенных костров. И еще одно чудо явилось римлянам, жадно ловившим каждый звук из-за закрытых дверей храма. Несмотря на сильный ветер, дым костра, на котором сжигались внутренности жертв, поднимался вверх мощным столбом, не отклоняясь и не рассеиваясь по сторонам.

Едва закончилась церемония освящения, как император с легкостью вскочил в колесницу и умчался в Большой цирк к открытию игр. А на форум выкатили огромные амфоры с вином и выставили столы со снедью, чтобы квириты отпразновали великое событие в жизни Рима. С ростр принялись раскидывать в толпу сестерции с изображением императора и его супруги, началась всеобщая давка.