Сегун - Джеймс Клавелл

— Мура, вы сделали… — Блэксорн искал слова, — вы очень легко с этим справляетесь.

— Ах, спасибо, Анджин-сан. Нам повезло, что не было пожаров.

— Вы часто гореть?

— Извините: «У вас часто бывают пожары?»

— У вас часто бывают пожары? — повторил Блэксорн.

— Да. Но я приказал деревне приготовиться. Приготовиться, вы понимаете?

— Да.

— Когда налетают эти бури… — Мура замер и глянул через плечо Блэксорна, потом он низко поклонился.

К ним подходил своей легкой подпрыгивающей походкой Оми, его глаза дружески смотрели только на Блэксорна, как будто Мура вообще не существовал.

— Доброе утро, Анджин-сан, — сказал он.

— Доброе утро, Оми-сан. У вас дома все в порядке?

— Все нормально. Спасибо, — Оми посмотрел на Муру и грубо сказал: — Люди должны ловить рыбу или работать на полях. Женщины тоже. Ябу-сама увеличил налоги. Вы хотите опозорить меня перед ним своей ленью?

— Нет, Оми-сан. Пожалуйста, извините меня. Я сейчас же распоряжусь.

— Этого вообще не следовало говорить. В следующий раз я не буду разговаривать.

— Я прошу прощения за мою глупость. — Мура торопливо ушел.

— У вас сегодня все нормально, — сказал Оми Блэксорну, — а ночь прошла спокойно?

— Сегодня все нормально, спасибо. А как у вас?

Оми говорил очень долго. Блэксорн не ухватывал всего сказанного, только отдельные слова то тут, то там, как это было и в разговоре Оми с Мурой.

— Простите, я не понял.

— Отдыхаете? Как вам показалось вчера? Атака? Учебный бой?

— Ах, понятно. Да, я думаю, все прошло хорошо.

— А свидетельство?

— Простите?

— Выступление свидетелем? Ронин Небару Дзозен и его люди? Уже забыли? — Оми изобразил удар штыком и засмеялся. — Вы были свидетелем их смерти. Смерти! Вы понимаете?

— Ах, да. Честно говоря, Оми-сан, я не люблю убийства.

— Карма, Анджин-сан.

— Да, карма. Сегодня будут учения?

— Да. Но Ябу-сама хочет поговорить с вами. Позже. Понимаете, Аджин-сан? Только поговорить, — терпеливо повторил Оми.

— Только поговорить. Понял.

— Вы начинаете очень хорошо говорить на нашем языке.

— Спасибо. Трудно. Мало времени.

— Да. Но вы умный человек и очень стараетесь. Это важно. У вас будет время, Анджин-сан, не беспокойтесь, я вам помогу, — Оми видел, что многое из того, что он говорит, не доходит до Блэксорна, но не обращал на это внимания, так как Блэксорн все равно улавливал суть, — я хочу быть вашим другом, — потом повторил это более отчетливо, — вы понимаете?

— Друг? Я понимаю «друг».

Оми показал на себя, потом на Блэксорна:

— Я хочу быть вашим другом.

— Спасибо. Очень польщен.

Оми снова улыбнулся, поклонился как равный равному и ушел.

— Дружить с ним? — пробормотал Блэксорн, — он забыл? Я не забыл.

— Ах, Анджин-сан, — сказала Фудзико, подбегая к нему, — вам не хочется поесть? За вами скоро пришлет Ябу-сама.

— Да, спасибо. Много разрушать? — спросил он, указывая на дом.

— Извините меня, но вам следует говорить: «Много разрушений?»

— Много разрушений?

— Фактически ничего не пострадало, Анджин-сан.

— Хорошо. Много пострадать?

— Извините меня, но нужно сказать: «Много раненых?»

— Спасибо. Раненых много?

— Нет, Анджин-сан. Никто не ранен.

Внезапно Блэксорн устал от постоянных поправок.

— Я голод. Давайте есть!

— Да, сейчас. Но извините, вам следует сказать: «Я голоден». — Она дождалась, пока он не сказал правильно, и убежала.

Он сел на веранде и стал следить за Ёки-я, старым садовником, собиравшим обломки и опавшие листья. Он видел женщин и детей, приводящих в порядок деревню, и лодки, выходящие в море из гавани. Остальные жители деревни потянулись на поля, хотя ветер и мешал им. «Хотел бы я знать, какие налоги они платят, — спросил он себя, — мне бы не хотелось быть здешним крестьянином. Да и не только здесь — нигде».

На рассвете он был поражен кажущимся опустошением деревни.

— Такой шторм вряд ли повредил бы дом в Англии, — сказал он Марико. — Конечно, это был сильный шторм, но не самый мощный. Почему бы вам не строить дома из камня или кирпича?

— Из-за землетрясений, Анджин-сан. Любое каменное здание, конечно, было бы расколото и обрушилось бы, возможно, убив или ранив его обитателей. При нашем типе построек повреждений мало. Вы посмотрите, как быстро все будет восстановлено.

— Да, но они пожароопасны. И что случится, когда начнутся большие ветры? Тайфуны?

— Тогда будет очень плохо.

Она рассказала о тайфунах и сезонах тайфунов — с июня до сентября, иногда они начинаются раньше, иногда позже. И о других природных катастрофах.

Несколько дней назад произошло небольшое землетрясение. С жаровни упал котелок и перевернулся, но угли были сразу потушены. Один дом в деревне был охвачен огнем, но, к счастью, огонь не успел распространиться. Блэксорн никогда не видел такой ожесточенной схватки с огнем. В деревне мало кто обратил на этот случай внимание. Они только посмеялись и продолжали заниматься своими делами.

— Почему люди смеялись?

— Мы считаем, что стыдно и невежливо показывать сильные чувства, особенно страх, так что мы прячем их в смехе или улыбке, хотя мы не должны показывать и этого.

«Некоторые из вас показывают», — подумал Блэксорн.

Показал это Небару Дзозен. Он умирал недостойно, плача от страха, прося его помиловать. Убивали его медленно и жестоко. Ему разрешили бежать, потом аккуратно проткнули штыком среди общего смеха, снова заставили бежать и подрезали поджилки. После этого ему позволили уползти, потом медленно вспороли живот, пока он кричал, а кровь и слизь вытекали из него, и так оставили умирать.

После него Нага обратил внимание на остальных самураев. Трое людей Дзозена тут же встали на колени, обнажили свои животы, поставили перед собой короткие мечи, чтобы совершить сеппуку. Трое их товарищей встали сзади них как помощники, обнажив длинные мечи, они взяли их обеими руками. Нага и его люди их больше не трогали. Как только самураи, стоящие на коленях легли на свои мечи, они вытянули шеи, и три меча, опустившись, одним ударом отрубили им головы. В упавших головах клацнули зубы, и все стихло. Тут же налетели мухи.

После этого на колени встали еще два самурая, последний из оставшихся стоял наготове как помощник. Первый из вставших на колени был обезглавлен тем же способом, что и его товарищи, как только опустился на нож. Другой сказал: