Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

Екатерина могла просто лежать, наблюдать за всем и слушать, потому что теперь у нее едва хватало сил поднять руку. Сердцебиения и приступы удушья усилились, как никогда. Сердце Екатерины иногда стучало с такой частотой, что она боялась, как бы оно не разорвалось. Ей всегда было холодно, и ее бил озноб, не важно, насколько тепло было в комнате. Руки и ноги у нее всегда леденели.

Она умирала и знала это. Никто не мог оправиться от такой тяжелой болезни. Несмотря на это, Екатерина сохраняла спокойствие и ни на что не жаловалась. В каком-то смысле уход из этого мира, полного невзгод, станет облегчением. Печалила Екатерину только мысль о Марии, которая останется без матери и без друзей, и еще о Генрихе, любовь к которому никогда в ней не утихала. Из всего, что она любила в этом мире, труднее всего ей было расстаться с дочерью.

Нужно было, пока не поздно, составить завещание. Екатерина попросила перо и бумагу, призвала епископа Лландаффа, чтобы тот все записал, и Марию с Элизой в качестве свидетелей. Потом она продиктовала свою последнюю волю:

– Напишите, что я желаю, чтобы король Генрих Восьмой, мой добрый господин, заплатил мои долги и вознаградил за верную службу моих помощников. Я прошу, чтобы меня похоронили в монастыре братьев-францисканцев, отслужили пять месс ради упокоения моей души и кто-нибудь совершил для меня паломничество к святилищу Богородицы Уолсингемской. – Екатерина помолчала, думая, какие еще распоряжения сделать. – Своей дочери, принцессе Марии, я оставляю золотое шейное украшение, привезенное мной из Испании, и мои меха.

Оставшиеся деньги и личные вещи она завещала Франсиско Фелипесу, своим четырем фрейлинам и другим слугам.

Когда завещание было составлено и, собрав последние силы, Екатерина его подписала, ей потребовался отдых. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и понимала: смерть втихомолку подкрадывается к ней. Мария приказала Марджери дать Екатерине травяного настоя, и они вместе усадили больную так, чтобы она могла выпить это укрепляющее средство. Екатерине удалось проглотить совсем немного, после чего она сделала знак, чтобы ее уложили спать.

Проснулась Екатерина в сумерках и услышала ворчливый голос Марии:

– Куда подевалась эта женщина?

– Она вышла в сад собрать трав. – Это говорила Бланш.

Послышалось шуршание юбок – Мария подошла к окну.

– Я не вижу ее. Она ушла сразу после обеда.

– Может быть, она с Бастьеном? – предположила Элиза. – Он ей нравится.

– Бастьен был с Филиппом на кухне, когда я ходила туда пару минут назад.

– Пойти поискать ее? – спросила Бланш.

– Да, и возьмите с собой Исабель. Поищите в саду. Загляните на кухню.

– Она ушла, моя леди. – Это заговорила Исабель.

– Ушла?

– Думаю, она покинула замок. Ее вещи исчезли – одежда и дорожный сундук.

– Что? – Мария в кои-то веки растерялась. – Дайте я посмотрю!

Послышался шум удаляющихся шагов. Потом они вернулись, в туалетной комнате зазвучали приглушенные голоса.

– Мадам! – позвала Мария. – Вы не спите?

– Нет, – откликнулась Екатерина. – Марджери покинула замок?

– Похоже, что так. Какая неблагодарность… И это после того, как вы так щедро наделили ее в своем завещании.

– Не сердитесь на нее. На ее долю выпало немало страданий. Не требуйте от меня объяснений, просто поверьте. Для нее это не жизнь – возиться с умирающей женщиной. Ни для одной из вас это не жизнь.

– Мне эта женщина никогда не нравилась! – фыркнула Мария. – Но сбежать вот так, тайком, не сказав нам и не попрощавшись с вами! Вы были для нее хорошей госпожой. И вы заслуживаете лучшего обхождения!

– Оставьте это, Мария. В моем сердце нет места для злобы. Я уверена, у нее имелись веские причины.

– Она встречалась с мужчиной, – подала голос Элиза. – Он приезжал несколько раз, и они встречались в гостинице «Солнце». Я видела их.

– И вы ничего не сказали королеве? – Мария была вне себя. – Вы разве не понимаете, что поведение фрейлин отражается на ней? Она в ответе за вашу добродетель.

– Довольно, Мария, – пробормотала Екатерина. – Я слишком утомлена, чтобы выслушивать это. Мне приятнее думать, что Марджери не упустила свой шанс на счастье. Пожалуйста, напишите от моего имени ее сестре и объясните, что произошло и что я больна. Больше я ничего не могу сделать.

Мария неодобрительно хмыкнула, но оставила Екатерину в покое, а Элизу – сидеть при ней.

Боль и сердцебиение были ужасные. У Екатерины закружилась голова, она не понимала, где верх, где низ. Хотелось снова уснуть, чтобы избавиться от этих мучений. Она лежала в постели и старалась думать о чем-нибудь приятном. Мысленно бродила по садам Гринвича, где однажды много лет назад, когда они собирались пожениться, Генрих преподнес ей розу. Как он любил ее, свою Кейт, тогда! Она отдала ему сердце без остатка, оно и сейчас принадлежало ему. Она хотела, чтобы он узнал об этом, пока еще есть время.

Генрих запретил ей общаться с ним, но она не могла умереть, не выразив ему свою любовь, не сказав, что прощает все.

– Элиза, – произнесла Екатерина, – вы напишете для меня письмо?

– Конечно, мадам. Кому?

– Королю. Записывайте все, что я скажу. – Екатерина с трудом сделала вдох и постаралась собраться с мыслями. – Мой господин и дорогой супруг, вверяю вам себя. Близится час моей кончины, и состояние мое таково, что нежная любовь, которую я к вам испытываю, побуждает меня напомнить вам о здоровье и благополучии вашей души, о ней вам следует заботиться прежде всего – прежде мирских интересов и плотских, хотя за это вы и ввергли меня во многие несчастья, а себе создали множество тревог и забот. Со своей стороны, я прощаю вам все, да, я желаю и от души прошу Господа, чтобы и Он тоже отпустил вам все грехи. Что касается остального, я вверяю вашему попечению нашу дочь Марию и молю вас быть для нее хорошим отцом. Прошу вас также от лица своих фрейлин о том, чтобы вы снабдили их приданым, это не составит большой суммы, потому что их всего три. Для прочих своих слуг я ходатайствую о выплате годичного жалованья сверх того, что им положено. – Екатерина умолкла, ей снова не хватало воздуха. Она затратила слишком много усилий на диктовку письма. Но нужно было закончить. – Завершите письмо так: заканчивая свое послание, я клянусь, что для меня не было бы большей отрады в этом мире, чем увидеть вас.

Элиза подняла взгляд. Глаза ее были полны слез.

– Помочь вам подписать его, мадам?

– Да.

Элиза принесла еще одну подушку и подложила ее под спину Екатерины, отчего та немного приподнялась на постели, потом вложила ей в руку перо.

Екатерина медленно и с трудом выводила на листе «королева Екатерина» косыми и скачущими вверх-вниз буквами. В этих двух словах заключалось все, что она отстаивала, за что боролась все эти последние горькие годы. Она бросала последний вызов.