The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

мирное время только Ирландским свободным государством в 1921 году, другой путь предполагал постепенное движение к автономии (или даже мирное отделение) в рамках сохраняющейся имперской структуры. Швеция и Норвегия расторгли династический союз в 1905 г. без внутренних потрясений и серьезной международной напряженности, после трех десятилетий медленного политического отчуждения и формирования национальной идентичности с обеих сторон. Этот полюбовный развод был оформлен в виде плебисцита о независимости Норвегии, младшего партнера, в результате которого шведский король потерял норвежский престол, ранее уступленный ему датским принцем.

Наиболее яркие примеры эволюционной автономии имели место в Британской империи. За исключением Канады, все колонии британских поселенцев возникли после революционной независимости США (1783 г.): Австралия - постепенно после 1788 года, Капская провинция - после 1806 года, Новая Зеландия - после 1840 года. Таким образом, и у поселенцев, и у имперских политиков в Лондоне было время переварить опыт США, и вплоть до отделения Южной Родезии (будущего Зимбабве) в 1965 году новых восстаний поселенцев британского происхождения не было. Критическая точка была достигнута во второй половине 1830-х годов в Канаде (до сих пор называемой, точнее, Британской Северной Америкой). До этого времени в различных провинциях прочно сидели в седле местные олигархии, выборные ассамблеи не контролировали даже финансы, а основные конфликты происходили между доминирующими купеческими семьями и губернаторами. В 1820-х гг. собрания все чаще становились форумом для антиолигархических политиков, стремившихся к постепенной демократизации политической жизни. Они считали себя "независимыми земледельцами" и отстаивали позиции, сходные с позициями "джексоновской демократии" (с 1829 г. в США). В 1837 году одновременно вспыхнуло несколько бурных восстаний, целью которых было не отделение от Британской империи, а свержение господствующих политических сил в отдельных колониях. Эти стихийные восстания не объединились в организованное восстание и были жестоко подавлены.

Правительство в Лондоне могло бы оставить все как есть. Но вместо этого, осознав, что возможность конфликта в Канаде - явление не просто поверхностное, оно направило туда комиссию по расследованию под руководством лорда Дарема. Хотя Дарем пробыл в Канаде недолго, его отчет о делах в Британской Северной Америке, опубликованный в январе 1839 г., представлял собой глубокий анализ проблем, а его рекомендации стали важной вехой в конституционной истории империи. Спустя всего двадцать лет после успеха движения за независимость испанской Америки и после принятия в 1822 г. доктрины Монро в докладе Дарема высказывалось предположение, что дни имперского правления в Америке сочтены, если не будет применено умелое политическое управление. В то же время Дарем стремился применить недавний опыт Индии, где в конце 1820-х годов начался период амбициозных реформ. Пути, пройденные в Индии и Канаде, были совершенно разными, но основная идея о том, что имперское правление постоянно нуждается в реформах, чтобы быть жизнеспособным, никогда больше не будет полностью отсутствовать в истории Британской империи. Лорд Дарем сформулировал мнение о том, что британские политические институты, теоретически наиболее подходящие для заморских колоний поселенцев, должны получить возможность служить растущему самоопределению колониальных подданных. Это радикальное предложение, выдвинутое всего через семь лет после того, как Билль о реформе 1832 года открыл, пусть и робко, политическую систему в материнской стране, предполагало создание нижней палаты парламента по вестминстерскому образцу, наделенной полномочиями назначать и смещать правительство.

Доклад Дарема - один из важнейших документов мировой конституционной истории. В нем утверждалось, что необходимо найти баланс между интересами поселенцев и имперского центра в рамках демократических институтов, открытых для изменений; что распределение полномочий и ответственности между губернатором, назначаемым Уайтхоллом, и местными представительными органами должно постоянно пересматриваться. Многие сферы политики, особенно внешняя и военная, оставались под центральным контролем, а канадские или австралийские законы вступали в силу только после одобрения их парламентом в Лондоне. Однако важнее всего то, что новая конституционная структура означала возможность превращения доминионов (так теперь назывались колонии с "ответственным правительством") в зарождающиеся национальные государства.

Этот процесс принял специфические формы в Канаде, Австралии и Новой Зеландии. Объединение нескольких колоний в федеративное государство стало ключевым этапом в истории Австралии. Только с принятием Вестминстерского статута (1931 г.) доминионы - ЮАР была особым случаем - стали номинально самоуправляемыми государствами, лишь символически связанными со старым колониальным центром признанием британского монарха в качестве главы государства. Но во второй половине XIX века эти страны прошли ряд этапов политической демократизации и социальной интеграции, которые можно охарактеризовать как сочетание внутреннего национального строительства и отложенного внешнего формирования национальных государств. Эта эволюция к автономии в рамках империи, которая была более либеральной, чем многие другие, привела к появлению одних из самых стабильных в институциональном отношении и наиболее прогрессивных в социальном и политическом плане государств в мире, хотя и отягощенных бесправием и изоляцией коренного населения. Этот процесс в основном завершился перед Первой мировой войной.

 

Особые пути: Япония и США

Не все случаи образования национальных государств в XIX веке можно отнести к одному из этих трех путей; некоторые из наиболее впечатляющих были уникальными в своем роде. Две азиатские страны никогда не входили в состав больших империй и поэтому, подобно Западной Европе, были способны трансформироваться без энергетических затрат на антиимперское сопротивление: Япония и Сиам/Таиланд. Обе страны всегда (точнее, в случае с Сиамом - с середины XVIII в.) проводили независимую внешнюю политику и никогда не попадали под европейское колониальное господство. Поэтому вопрос о том, следует ли считать их "новыми национальными государствами" во внешнем смысле достижения суверенитета, представляется спорным. Ведь обе страны формировались под значительным неформальным давлением западных держав, прежде всего Великобритании, Франции и США, стимулом которого была забота об общинном и династическом выживании в мире, где вмешательство Запада в дела незападных государств казалось само собой разумеющимся.

В 1900 г. Япония была одним из наиболее тесно интегрированных национальных государств в мире, с системой управления, приближающейся по уровню унификации и централизации к французской, региональными властями, которые занимались лишь выполнением инструкций, хорошо функционирующим внутренним рынком и исключительно однородной культурой (в Японии не было этнических или языковых меньшинств, за исключением коренного населения - айнов на крайнем Севере). Эта компактная однородность стала результатом комплексных реформ, начавшихся в 1868 г. и получивших название "Обновление Мэйдзи" или "Реставрация Мэйдзи". Это был один из самых ярких примеров государственного строительства в XIX веке, во многих отношениях более драматичный, чем в Германии.

Этот процесс не был связан с территориальной экспансией. Япония вышла за пределы своего архипелага только в 1894 г. - если не считать аннексии в 1879 г. ранее даннических островов Рюкю и невыразительного военно-морского похода в 1874