The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

что в Африке несколько тысяч политических образований, вероятно, существовавших в 1800 г., столетие спустя уступили место примерно сорока территориям, управляемым отдельно французскими, британскими, португальскими, немецкими или бельгийскими колониальными властями. Раздел" Африки, с точки зрения африканцев, был прямо противоположным: безжалостным слиянием и концентрацией, гигантской политической консолидацией. Если в 1879 году африканцы еще управляли примерно 90% территории континента, то к 1912 году от них остался лишь ничтожный остаток и ни одна политическая структура не соответствовала критериям национального государства. Только Эфиопия, хотя и была этнически неоднородной, административно неинтегрированной и (до потери здоровья в 1909 г.) в конечном итоге удерживаемой возвышающейся фигурой императора Менелика II, оставалась самостоятельным игроком во внешней политике, подписывая договоры с несколькими европейскими державами и практикуя с их терпением «независимый африканский империализм».

В Азии концентрация власти была менее резкой, все-таки это континент древних имперских образований. Но и здесь крупная рыба одержала верх над мелкой. В XIX веке Индия впервые в своей истории стала подчиняться центральной власти, охватывающей весь субконтинент; даже Могольская империя в период своего расцвета в 1700 году не включала в себя крайний Юг. На индонезийских островах после великого восстания дворянства на Яве в 1825-30 гг. голландцы постепенно перешли от системы косвенного правления, оставлявшей местным князьям определенные возможности для сотрудничества, к более прямым формам правления, предполагавшим большую централизацию и гомогенизацию. Царская империя после 1855 г. включила в свой состав обширные территории к востоку от Каспийского моря ("Туркестан"), северу и востоку от реки Амур и покончила с независимостью исламских эмиратов Бухара и Чива. В 1897 г. французы окончательно объединили Вьетнам (исторические области Кочин, Аннам и Тонкин) с Камбоджей и Лаосом в "Индокитай" - объединение, не имеющее исторических оснований. В 1900 году Азия прочно вошла в сферу влияния империй.

Одной из таких империй был и остался Китай. В 1895 г. новое японское национальное государство за счет Китая аннексировало остров Тайвань, став колониальной державой, которая, следуя западным методам, вскоре предалась грандиозным геополитическим представлениям о паназиатском лидерстве. Лишь Сиам и Афганистан сохранили шаткую независимость. Но Афганистан был полной противоположностью национального государства, он был и остается сегодня свободной этнической федерацией. Сиам, благодаря реформам дальновидных монархов, начиная с середины века, приобрел многие внешние и внутренние признаки национального государства, но все еще оставался нацией без национализма. В официальном мышлении и в общественном сознании "нация" состояла из тех, кто лояльно относился к абсолютистскому королю. Лишь во втором десятилетии ХХ века стали укореняться представления о тайской идентичности или о нации как сообществе граждан.

Для Азии и Африки XIX век в еще меньшей степени, чем для Европы, стал веком национальных государств. Ранее независимые государства, не подчинявшиеся высшей власти, оказались поглощенными империями. До Первой мировой войны ни одна африканская или азиатская страна, оказавшаяся в плену, не смогла вырваться на свободу. Египет, с 1882 г. управлявшийся англичанами, в 1922 г. получил некоторое право на самоуправление на основе конституции европейского образца (правда, более ограниченной, чем в Ирландии примерно в то же время). Но в течение последующих десятилетий она оставалась исключением. Деколонизация Африки началась гораздо позже - в 1951 г. в Ливии и в 1956 г. в Судане. Распад Османской империи привел к появлению "мандатов" на Ближнем Востоке, которые Великобритания и Франция, действуя под эгидой Лиги Наций, рассматривали как фактические протектораты. Впоследствии на их основе возникли первые новые азиатские государства, начиная с Ирака в 1932 г., но все они были крайне слабыми структурами, подвергавшимися постоянной "защите" и вмешательству извне.

Первым настоящим азиатским национальным государством, возможно, стала Корея, получившая в наследство от своей предыдущей истории высокий уровень интеграции. С распадом Японии в 1945 году она неожиданно лишилась своего колониального хозяина. Однако разделение страны в начале "холодной войны" заблокировало "нормальное" развитие. Реальное отступление европейских империй началось в 1947 году - через год после того, как Филиппины получили суверенитет от США - с провозглашением независимости Индии. Для Азии и Африки только двадцать лет после окончания Второй мировой войны стали настоящей эпохой независимого национального государства. Степень готовности к такой независимости в позднеколониальную эпоху была очень разной: интенсивной на Филиппинах и в Индии, практически отсутствующей в Бирме, Вьетнаме и Бельгийском Конго. Только в Индии, где Национальный конгресс с 1885 г. стал всеиндийским центром сплочения умеренных националистов, корни эмансипации как национального государства уходят в XIX век.

Все это позволяет сделать простой вывод о том, что ХХ век стал великой эпохой национального государства. В мире XIX века империя оставалась доминирующей территориальной формой организации власти.

Этот вывод ставит под сомнение широко распространенный образ "стабильные национальные государства против нестабильных империй", восходящий к базовой националистической идее о том, что нация естественна и первична, а империя, от которой она отшатывается, является искусственным навязыванием. И в китайской, и в западной античности империи уже считались подверженными циклической судьбе, но в этом кроется оптический обман. Поскольку все империи рано или поздно приходят в упадок, считалось, что семена их упадка должны быть обнаружены на ранней стадии, а наличие материала за три тысячелетия способствовало большему вниманию к этому явлению, чем к гораздо более молодому национальному государству. Европейцы XIX века с презрением, триумфом или элегией ожидали упадка азиатских сухопутных империй, считая их непригодными для выживания в условиях жесткой международной конкуренции современной эпохи. Ни одно из этих пророчеств не оправдалось. Османская империя распалась только после Первой мировой войны. Когда последний царь лишился трона и жизни, а его двоюродный брат Гогенцоллерн рубил себе дрова в изгнании, султан еще существовал. Вся область османских исследований сегодня согласна с тем, что слово "упадок", имеющее оценочное значение, должно быть вычеркнуто из ее лексикона. В Китае монархия пала в 1911 году, но после четырех десятилетий неразберихи Коммунистическая партия Китая сумела восстановить империю в более или менее максимальном объеме, достигнутом в 1760 году при императоре Цин Цяньлуне.

Подобно империи Габсбургов, пережившей экзистенциальную угрозу революции 1848-49 годов (особенно сильной в Венгрии), а также поражение от Пруссии в 1866 году, другие империи XIX века выдержали серьезные испытания. Китайская империя в итоге преодолела тайпинскую революцию (1850-64 гг.) и не менее опасные мусульманские восстания 1855-73 годов, а царская империя оправилась от поражения в Крымской войне (1853-56 гг.). Самый тяжелый удар Османская империя получила в разрушительной войне с Россией в 1877-78 годах, потеряв большую часть Балкан, едва ли менее ценных в геополитическом отношении, чем основной турецкий регион Анатолия. После потери Латинской Америки