История тайных обществ, союзов и орденов. - Георг Шустер

Правда, члены «Времен года», воскреснувшие «монатаньяры» и другие сторонники красной республики в июне 1848 г. еще раз подняли знамя восстания. Но в страшной четырехдневной уличной борьбе эти люди были побеждены и затем тысячами сосланы в заокеанские колонии. И уже 10 декабря 1848 г. клериальное влияние и отвращение всех «любящих порядок» и «благоразумных» элементов к анархизму и социализму возвели в президентское достоинство новой республики ловкого авантюриста, принца Луи — Бонапарте. Суровые законы о печати, строгий полицейский надзор и готовая к бою армия заботились о том, чтобы отныне покой, хоть и видимый, не нарушался.

После падения Наполеона социалистические и коммунистические тайные союзы снова развернули в Париже в марте 1871 г., под началом триумвирата Бланки — Риго — Рошфор, красное знамя и отказались в повиновении третьей республике. Свирепая гражданская война превратила создания искусства, роскоши, вкуса, места, где господствовали богатство и наслаждение жизнью, — в безотрадные пустыри, и к истории ужасов, которые уже так часто совершались на улицах беспокойной столицы на Сене, она прибавила еще одну мрачную, неизгладимую страницу.

В мае 1808 г. Наполеон принудил бурбонский дом отказаться от испанского престола, который он даровал своему брату Жозефу. Но могущественный император обманулся в своих ожиданиях, когда думал превратить страну в подчиненное Франции государство. Испанский народ, не способный оценить благодетельное влияние французского государственного переворота и ожесточенный причиненным ему унижением, взялся за оружие. Благородные и низкие побуждения, уязвленное национальное самолюбие и дикая ненависть к чужестранцам, патриотическое воодушевление и религиозный фанатизм подстрекали к многолетнему сопротивлению и к отчаянной войне гверильясов, которую страна с более высокой культурой смогла бы вынести лишь в течение немногих месяцев. В первый раз Наполеону пришлось бороться с народом; испанская война преподала всей Европе уроки, которые не прошли бесследно.

После неудачи в России и Германии император, чтобы собрать свои боевые силы и освободиться от ненавистной испанской войны, решил отпустить заключенного уже в течение шести лет короля Фердинанда VII за Пиренеи.

Возвратившийся монарх (март 1814 г.) был принят с восторженным ликованием. Народное воодушевление послужило этому человеку, пользовавшемуся дурной славой и имевшему самые недостаточные представления об общественной жизни и событиях в Испании, лишь доказательством того, что нация и армия желают возвращения к старому государственному и церковному порядку. Поэтому он открыл нашептываниям клерикалов и абсолютистов свободный доступ к своему сердцу и ушам, и мысль об отмене конституции, провозглашенной в 1812 г. кортесами и значительно ограничившей самодержавную власть, приобретала все большее признание.

В ночь, предшествовавшую въезду короля в столицу, самые выдающиеся представители либеральной партии были брошены в грязные тюрьмы, и к ведению государственных дел было призвано реакционное министерство. Все недочеты старого времени, все злоупотребления деспотизма и клерикализма выступили опять на сцену. Иезуиты совершили свой въезд, и инквизиция, которую фанатики восхваляли как одну из самых ценных особенностей католической церкви, начала праздновать вместе со своей пыткой и остальными своими ужасами новые неожиданные триумфы. Камарилья, состоявшая из своекорыстных привилегированных лиц, из фанатичного духовенства, развратных придворных и коварных женщин, толкала короля к жестокому преследованию всех либералов. Обыски, ночные аресты, производившиеся сыщиками инквизиции, безбожная система доносительства, страсти к интригам и терроризму и бесчисленные политические процессы наполняли все сердца боязнью и страхом. Многие из самых смелых и героических вождей герильи погибли от руки палача или отправились за границу в качестве изгнанников и беглецов. Кровожадный генерал — капитан Элио заставлял в Валенсии убивать сотнями либералов и недовольных.

Администрация и правосудие находились в самом плачевном состоянии; армия видела беспримерное пренебрежение к себе и, подобно чиновничеству, должна была нищенски голодать, в то время как двор и монахи жили в роскоши и довольстве. Государственная казна, несмотря на неслыханное податное обложение народа, была постоянно пуста, южноамериканские колонии отделились от метрополии, в торговле и жизни наступил застой, и во всей стране царствовало негодование и недовольство, но вместе с тем и известное равнодушие к своей судьбе.

Шесть лет длилось это царство позора и притеснения, золотой век духовников. В то время как ханжеская, суеверная масса с тупою покорностью несла свое позорное ярмо, брожение все сильнее распространялось в образованных слоях, в армии, в чиновничестве.

Но сыщики инквизиции были постоянно настороже, тысячи монахов шпионили, ни одно письмо не могло рассчитывать на то, что оно не будет прочитано. Недовольные должны были избирать самые потайные пути, прибегать к изощреннейшим штукам, чтобы собирать единомышленников, приводить родственные элементы в движение во имя общей цели.

Это происходило путем образования тайных политических обществ, организацию которых дало распространившееся в годы войны франкмасонство. Зло политических заговоров процветает повсюду, где царствует деспотизм, разрушая сознание права и закона.

Вскоре в большинстве городов было подобрано множество заговорщиков, к которым соблазнительные обещания их агентов, всеобщая нужда и свойственная испанцу любовь к интригам непрестанно привлекали новые толпы приверженцев.

Очагом заговоров и центром тайных собраний (Junta revolucionaria) служила первоначально Гранада, затем Мадрид и Кадис. Его членами, которые большею частью принадлежали к франкмасонскому союзу, были офицеры, высшие чиновники и влиятельные купцы, и они состояли в правильных сношениях с жившими во Франции и Англии испанскими эмигрантами и поддерживали также отношения с революционной партией в испанских колониях Южной Америки.

Произносившиеся в тайных собраниях возбуждающие речи, яркий язык распространенных в огромном количестве газет и летучих листков неутомимо разжигали политические страсти, раскрывая перед господствовавшей нищетой заманчивые картины всеобщего благополучия, которое должна была создать революция. Так постепенно подымались воды общественной жизни, пока они наконец не залили мертвый с виду полуостров бушующими волнами политических страстей.

Когда войска, мобилизованные для подавления американского восстания, должны были быть посажены в Кадисе на корабли, они отказались повиноваться (1 января 1820 г.). Душой этого заговора был полковник Риего, горячий человек с сильным темпераментом, но со смутными понятиями, незначительным образованием и полный безграничного тщеславия. Руководство принял на себя освобожденный из заключения генерал Кирога. Восстание вспыхнуло в Ла — Корунье, Сарагосе, Памплоне, Картахене, Валенсии и других местах. Везде была провозглашена либеральная конституция и объявлена война абсолютной королевской власти. Испуганному королю не оставалось ничего другого, как созвать, по требованию инсургентов, кортесы и присягнуть соблюдать конституцию 1812 г. Теперь началась эпоха расцвета тайных сообществ и демократических клубов.