Золотой век Испанской империи - Хью Томас

С согласия своего отца Монтехо Эль-Мосо передал командование над юго-востоком, в Четумале, сперва Хорхе де Вильягомесу, а затем Гаспару Пачеко с его сыном Мельчором и племянником Алонсо. Они добрались до Четумаля в начале 1544 года. Индейцы оказали сопротивление, и началась одна из жесточайших кампаний, направленных против них. Гаспару и Мельчору Пачеко удалось восстановить испанский контроль над территорией, однако для этого они прибегали ко множественным актам насилия. Отец и сын Монтехо были неспособны их обуздать. Францисканец фрай Бьенвенида осуждал семейство Пачеко: «Сам Нерон не был более жесток, чем этот человек [Алонсо Пачеко]», – сообщал он.

«Хотя туземцы и не вступали с ним в войну, он разграбил провинцию и пожрал их пищу; они же в страхе укрывались в зарослях… поскольку у этого капитана в обычае, захватив кого-либо из них в плен, спускать на пленника собак. И вот индейцы бежали от всего этого и не сеяли зерна, и потому все перемерли от голода… Некогда здесь были пуэблос по 500 и по 1000 домов, а теперь и селение в 100 домов считается большим. Этот капитан собственными руками убил множество людей с помощью гарроты, говоря: «Вот подходящая кара, чтобы покончить с этими людьми»; а после того, как убьет их, иногда говорит: «О, как хорошо я покончил с ними».

Однако были и события, благоприятные для индейцев – например их обучение, что теперь может показаться более значительным. Так, в середине 1540-х годов во францисканской школе в Мериде две тысячи индейских мальчиков уже учились читать и писать на языке майя европейскими буквами. Также они узнавали, что такое христианство, и обучались петь в хоре. В Ошкуцкабе в Мани, на земле дружественных испанцам индейцев шиу, был устроен францисканский приют, к которому в 1547 году была присоединена школа.

Как объясняет ведущий современный историк этой эпохи Инга Клендиннен, своими военными успехами испанцы были обязаны прежде всего «своей превосходной дисциплине и умению действовать под давлением обстоятельств». Они понимали значение облегченных формирований, осознавали ценность каждой жизни – однако были способны двигаться через территорию противника, не колеблясь относительно того, чего им будут стоить их действия. Арбалеты, мушкеты, мастифы – все играло свою роль. Когда местность была подходящей, кавалерия имела свой обычный успех. Также не следует забывать о трех футах толедской стали, которая в умелых руках приводила к не менее опустошительному результату на Юкатане, нежели в Новой Испании или Перу.

Вместе с тем, индейцы майя зачастую оказывались сильными и храбрыми. К тому же они были способны на нововведения – так, они изобрели ямы, чтобы останавливать конные атаки. Однако в войне с европейцами их традиции играли против них, поскольку, так же как и у мешиков, традиционно их целью в военных конфликтах был захват пленников и добычи.

С испанцами было сложно иметь дело частично еще и потому, что они приносили с собой не только новое оружие, но и новые болезни, и эти болезни приводили к уничтожению целых городов. Так, к примеру, население Чампотона, где сражался Кортес и потерпел поражение Эрнандес де Кордоба, уменьшилось с восьми тысяч около 1517 года до двух тысяч в 1550-м. Все население Юкатана, составлявшее в 1517-м году 300 тысяч человек, к 1550-му сократилось до менее 200 тысяч.

Испанских городов в конце 1540-х годов здесь насчитывалось четыре, во главе с Меридой, где проживали семьдесят семей. В Вальядолиде жили сорок четыре семейства, в Кампече – сорок, в Саламанке-де-Бакалар – около двадцати. Испанские поселенцы на Юкатане жили в домах с внутренними двориками, выстроенными, несомненно, в испанском стиле, но с «неистребимым индейским душком»{1202}, поскольку теперь испанцы и на суше нередко спали в гамаках, чтобы избежать жары, а также, подобно индейцам – в том числе и своим индейцам, – просыпались от звука каменных жерновов, которыми женщины перетирали маис. Лишь самые непритязательные из поселенцев женились на индеанках; большинство лишь держало индейских любовниц до тех пор, пока их настоящие жены, старые или новые, не прибудут из Испании{1203}.

Теперь, когда испанцы, по-видимому, достаточно утвердились на Юкатане и окружающих территориях, работа по обращению туземцев в христианство могла пойти полным ходом. Значительную роль в этом процессе сыграл Бартоломе де Лас Касас, назначенный епископом Чьяпаса в конце марта 1544 года. В состав Чьяпаса в то время входили Коацакоалькос, Табаско, Чампотон и Косумель, а также Соконуско, Верапас и непосредственно Чьяпас. Это была обширная епархия.

Лас Касас прибыл из Испании проездом через Санто-Доминго{1204}. Мы узнаем о его прибытии в Кампече от одного из visitadores[150], Тельо де Сандоваля{1205}. Капитан корабля, на котором великий друг индейцев путешествовал из Санлукара, отказался везти его дальше Эспаньолы, если не получит плату за дальнейший проезд. Однако фрай Франсиско Эрнандес, капеллан при Эль-Мосо, дал Лас Касасу денег, что позволило ему доплыть до Табаско, а затем и до Сьюдад-Реаль-де-Чьяпас. В Мериде, впрочем, Лас Касаса приняли радушно. Он остановился в доме Эль-Мосо, несмотря на то что некий Педро де Масарьегос, конкистадор из Сьюдад-Реаля в Кастилии, рассерженный его действиями, угрожал расправиться с ним.

Лас Касасу в те годы ничего не стоило заявить, что мешики и инки наделены не меньшим разумением, нежели греки и римляне. В 1544 году он доказывал, что открытие Америки было предусмотрено провидением, чтобы предоставить американским индейцам средства ко спасению. С момента своего прибытия на Юкатан он принялся проповедовать, совершенно не принимая во внимание необходимость завоевания. Колонисты приходили в ярость от его решений в пользу индейцев – его пастырское послание от 20 марта содержало неслыханные новшества по этой части. Он даже отказывался исповедовать испанцев, пока те не подтверждали, что желают возвратить обратно отобранную у индейцев землю.

Лас Касас всячески пропагандировал введение в полном размере принятых в 1542 году Новых Законов о защите индейцев, осыпая колонистов бесконечными увещеваниями. Юкатанские колонисты, в свою очередь, отказывались признавать духовный авторитет Лас Касаса над своим полуостровом, делали попытки отрезать его от поставок продовольствия и отказывались платить церковную десятину. Таким образом, Лас Касас встретился с наибольшими затруднениями в самой значительной части своей епархии{1206}.

Затем разразилась катастрофа. В полнолуние 8 ноября 1546 года вспыхнуло великое восстание майя. Оно было тщательно скоординировано касиками племен Купаля – где находилось сердце и душа восстания, – Кочау, Солиты и Вайонила-Четумаля. Все эти племена формально признали власть испанцев, но только после сильного сопротивления; и все они только и ждали, когда наступит день отмщения – в особенности жрецы. Систему энкомьенд, накладывавшую на индейцев обязательство какое-то количество лет работать на конкистадоров, они находили неприемлемой.