Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева

до Огненной черты хватило. Так все, кто за столом сидел, взяли себе по ягодке, а остаток Мать сама ему отдала. Ну и он, как положено в отдарок, купил в рабском ларьке не так большую, как длинную, такую на кусочки ломать удобно, конфету и маленькую пачку сигарет, отправил с тем же бородачом, как его, да, Лымарь, недаром прозван, в любом строю правофланговым бы точно стоял, и водила, говорят, лихой, даст крюк и завезёт «городских» гостинцев, в долги, правда, залез, но ничего, это — не самое страшное. Да, вот с этим у него напряжённо. Что вещевое, что пищевое довольствие у него по здешнему Уставу и вровень с остальными, а вот финансовое… Одна белая фишка в декаду — и крутись как хочешь. У остальных тоже негусто, но там чаевые, а его так и держат на внутренних работах. Ну, сначала, вроде, карантина, что понятно. И к нему приглядеться, и ему самому обжиться. А потом эта аггелова статья…

Торр невольно вздохнул, тщательно вытер руки и прошёлся взглядом по равномерно гудящим генераторам. Нет, здесь у него полный порядок. Если не запускать, а сразу где чего по мелочи подкрутить, подправить и ткнуть нужным инструментом в нужное место, то крупной поломки, за которую не штрафом-вычетом, а поркой ответишь, и не будет. Ну да, чаевых здесь не обломится, но найдутся, кто его поблагодарит за хорошую работу, здесь он не работает, а работает, вот же придумано, слово одно скажешь и всё сразу всем понятно. А ведь его уже выпускали и на заправку, и в ремонтную, и тут… Торр снова вздохнул и поморщился. Не то воспоминание, чтобы ему улыбаться…

…Вызов к управляющему — самому высокому здешнему начальству — не так встревожил, как удивил. И его, и Мать, да и остальных. И что прямо с обеда дёрнули. И что дежурного смотрителя прислали, и тот как-то странно, не то опасливо, не то удивлённо косился, пока они вдвоём шли через рабочий двор, а потом по административному корпусу. Управляющего он раньше всего только раз и видел. Так сказать, на представлении, когда его из отстойника забрали, в багажнике привезли и на рабочем дворе из машины вытряхнули, босого, в какой-то рванине, под по-осеннему холодный дождь. Опять же ещё на плотинах ему объяснили о пощёчине, поцелуе, куске хлеба и «вступительной» порке, ну так, в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь, в новой части, правда, без порки и поцелуя, но тоже… по-всякому прописывают, чтобы новичок потом не трепыхался, пробовали, знаем, и потому ждал положенного спокойно, не собираясь ни сопротивляться, ни ерепениться. Но обошлось начальственным строгим взором и вызовом Старшего. А уж, увидев подбегавшего чернобородого, как его, да, точно, Рокот, у Рыжего в подразделении был, он невольно улыбнулся. Тот в ответ еле заметно кивнул, но нахмурился, и он, поняв, что поторопился, нельзя знакомство показывать, виновато понурился. А управляющий приказал:

— Забирай новокупку, две декады на внутренних, а там посмотрим. И вступительные ему сам выдай.

— Да, господин управляющий! — бодро гаркнул Рокот и ему: — Пошли, парень. Как тебя?

Ну да, правильно, раз нельзя знакомство показывать, то как будто впервые видятся.

— Четырок.

Дежурный смотритель, стоявший тут же, неопределённо хмыкнул, управляющий пожал плечами, перечитал его карточку и повторил:

— Забирай.

Рокот дёрнул его за рукав и увёл за внутренний периметр. А там… там-то всё уже было нормально. И отпахав две декады на внутренних работах и дневальстве, стал он уже в ремонтной, и на заправке работать, и даже чаевые перепали раза три, пока… не эта пакость. Смотритель привёл его в кабинет управляющего, тычком в спину заставил войти, а сам хотел остаться снаружи, но управляющий коротко бросил:

— Войди.

И он оказался между ними, двумя… которые могут его бить, и которым нельзя не то, что ответить, даже увернуться не положено. Хреново. У него сразу потянуло холодом по спине. И что теперь?

— Руки покажи!

Он вздрогнул от неожиданности и вместо выполнения удивлённо уставился на управляющего. Это-то зачем? И тут же не понял, догадался, а следующая фраза подтвердила догадку.

— Руки вверх, ладони вперёд.

Вот оно что! Ну… ну… Он, не спеша и не усердствуя, поднял обе руки на уровень лица, чтобы, если что, то успеть если не отразить удар, то хотя бы прикрыться, развернув ладони в сторону управляющего. Смотри, убедись, штафирка, лягва голозадая, аггелом траханная, ну… Он делал всё медленно и плавно, но управляющий отшатнулся, как от выпада. Значит, знает. Тем лучше. А теперь что? И тут опять непонятное. Управляющий отвернулся, взял со своего стола… газету и протянул ему.

— Читай! Да, вот это!

«Фабрика маньяков»?! Это… это что? Он читал и чувствовал, как шевелятся на голове отросшие волосы. Ну… ну про всё, почти всё… да, так оно всё и есть… и что теперь?

— Прочёл? — ворвался голос управляющего. — Давай сюда.

Он отдал газету и приготовился услышать… приговор. И куда его после такого? На шахты? Или сразу к ликвидации с утилизацией?

— Пока всё нормально было, — подал голос стоявший у двери смотритель.

— Вот именно, что пока, — управляющий швырнул газету на стол. — Держать на внутренних работах. К клиентам не подпускать ни под каким видом. А ты… — управляющий всё-таки не выругался и не назвал его вслух маньяком, — при малейшем… о шахтах мечтать будешь. Понял?

— Да, господин управляющий, — равнодушно ответил он.

Его отвели обратно в рабскую зону. И вот там его накрыло, чуть в разнос не пошёл. Но ему быстро дали выпить кружку травяного отвара и уложили. Сутки он провалялся в беспамятстве и встал… ну, почти в норме. И вот на внутренних. Нет, тоже не так уж и плохо. Что там голозадые наговорили Старшему и Матери он не знает и не спрашивает, и его — спасибо Огню — никто и ни о чём. И злобы-то у него на управляющего особой и нет. А вот с кем бы ему хотелось встретиться, хоть здесь, хоть за Огнём, так это с этими двумя: тем спецовиком и журналюгой. Вот с ними бы… вот их бы… чтоб умирали долго и больно. Один за то, что язык распустил, наплевал на всё от неразглашения до присяги и всё выложил, а второй за то, что записал и в газете всем на потеху тиснул. Дурак и сволочь.

Торр ещё раз придирчиво оглядел циферблаты, проверяя уровни, и приступил к заполнению таблиц, сводок и заявок. Работа эта муторная и требующая внимания. А как раз конец декады,