Принцесса папарацци - Анастасия Масягина

Он попытался обнять меня, но я увернулась и выскочила за дверь.

Да. Похоже, Пустов сбрендил окончательно. А мне ведь еще у него документы подписывать перед отъездом. И я отправилась прямиком в комнату немцев.

Хенри открыл на стук и пригласил меня войти. Они еще не спали.

– Хенри, мне нужна твоя помощь. У Пустова надо подписать бумаги, а он пристает ко мне. Как к женщине.

– Ты не женщина, ты киндер, – усмехнулся Хенри, но как-то на этот раз добродушно. – А он тебе нравится?

– Нет! Ты что! – я отрицательно замотала головой.

– Ну почему, он же довольно симпатичный!

– Тебе, наверное виднее, – сказала я, намекая на его нетрадиционную ориентацию, которую Хенри не афишировал, но и не делал секретом. – Но я не собираюсь ни с кем спать ради работы.

– Хорошо, – кивнул немец. – Бери бумаги, и пойдем туда вместе.

Пустов, конечно, был в шоке, когда мы заявились в его кабинет втроем. Понял, наверное, что нажаловалась. По своему обыкновению, начальник участка предложил гостям водки.

– Я столько не выпью в России, со всеми договариваться, – вздохнул Хенри по-английски, но на сей раз от спиртного отказываться не стал.

Выпил стопку и велел мне переводить. Первым делом поинтересовался, сколько Пустову лет. Тот ответил, что сорок девять.

– А вы здесь живете или во Владивостоке? – последовал новый вопрос.

– Когда здесь, когда во Владивостоке, – добродушно улыбнулся Илья Андреевич, не чувствуя никакого подвоха.

– А семья где? – не унимался Хенри.

– Во Владивостоке, – уже осторожнее отвечал начальник участка.

– А дети у вас есть? Вот у Норберта, например, есть – мальчик и девочка.

– У меня две дочери, – вынужден был признаться Пустов.

– А сколько им лет? – задал очередной невинный вопрос немец.

– Одной двадцать три, другой двадцать семь, – командир егерей совсем сник и старался не смотреть мне в глаза.

Хенри по такому случаю выпил еще стопку. Вот это был нокаут! Значит, две дочери и обе старше меня!

Мы еще немного поболтали о всякой ерунде, и совершенно разбитый Пустов без звука подписал все бумаги.

Да уж, похоже, мой немецкий коллега не так уж прост. Может, с самого начала нужно было попросить о помощи Хенри? Глядишь, и не пришлось бы трястись от страха и спать в обнимку с фонариком.

В этот день я уснула совершенно счастливой.

Утром я вышла из своей комнаты первая и к моменту пробуждения немецких операторов уже распивала кофе с самым победоносным видом. Наташа только что отзвонилась – они выехали в заповедник.

– Ну что, мы будем тут зимовать? – скептически поинтересовался Хенри, наливая себе кофе.

– Как можно! Если ты, как начальник группы, сказал, что съемки окончены, и надо немедленно ехать дальше, значит, так и будет. Вечером выезжаем во Владивосток.

От удивления он на пару минут даже дар речи потерял.

– И кто же за нами приедет? Ты же говорила, что это невозможно! – продолжал он с издевкой, но уже не так уверенно. Видимо, ему тоже не хочется, чтобы мы рассказали Жуковскому о его сумасбродстве. У немцев принято дорожить деловой репутацией.

– За нами приедет генеральный директор лучшей в городе транспортной компании, – не без удовольствия сообщила я. – На своем личном автомобиле.

– А мы поместимся в этот автомобиль? – Хенри оставил наконец свой сарказм и перешел на деловой тон.

– Наташа говорит, что поместимся.

– А какая у него машина? – уточнил он.

– Тойота Прадо.

Хенри удовлетворенно кивнул.

Всего несколько часов спустя я услышала в холле женский голос. Других вариантов просто быть не могло. Они уже здесь. Наташка!

Я кинулась вниз по лестнице и уже через секунду повисла у нее на шее.

– Это Алексей, генеральный директор «Дилижанса», – представила она стоящего рядом мужчину. Очень высокого, очень худого и очень кудрявого. Ну просто молодой Пьер Ришар.

Вот все и кончилось. Теперь я здесь не одна.

– Я привезла тебе булку с маслом. Причем масло мы везли снаружи, чтобы оно не растаяло. Еще половину денег для Пустова, чтобы наш отъезд обошелся без карабинов, – смеялась Андреевская. – А где, кстати, Пустов?

– В это время они собираются в гостиной.

– На вечерний чай? – прищурилась Наташа.

– Скорее, на вечернюю водку.

– Тогда зови Хенри и Норберта, пойдем к ним все вместе. Будем прощаться. Я Пустову подарки от студии привезла.

Мы завалились все вместе в гостиную. И в этот вечер все обитатели кордона пили чудесное венгерское вино из запасов Пустова, то самое, которое он берег для особого случая. Дарили друг другу подарки. Илья Андреевич уговорил нас отложить выезд до рассвета. И мы с Наташкой легли спать на одной кровати, и я до утра рассказывала ей про Сашу и маленького Владика.

– Так в чем проблема? – сказала Наташа. – Возьми да позвони ему. – Скажи, что тебе велели подарки от студии передать за то, что он вас от Пустова защищал тут.

– У меня нет его телефона.

– Ты же говорила, что пользовалась мобильником его сына.

– Ну да, пользовалась, – хмыкнула я. – Только телефон у Влада игрушечный. Алле! Прием! Как слышно?

– Хочешь сказать, это такая проблема – достать телефон этого Саши? Да хочешь, я для тебя его узнаю?

– Узнать можно, конечно. Но только к чему это приведет? И кто в итоге пострадает? А может, он уже и думать про меня забыл. Он настоящий Джеймс Бонд. А я кто такая? Обычная девочка с телека.

– Так ты позвони и узнай.

– Нет уж. Больше я за мужиками бегать не буду. Хватило мне Воропаева.

– А если вы никогда больше не увидитесь?

Я сделала вид, что сплю.

Рано утром мы выехали во Владивосток. Пустов стоял на крыльце и махал нам вслед рукой.

– Если вы захотите приехать на кордон не на съемки, а просто отдохнуть, милости прошу. Просто прилетайте и звоните мне. Всегда буду рад, – сказал он.

Как будто не было с его стороны ни домогательств, ни вспышки ревности к Саше. Мы расставались, как старые друзья. Ну что ж, может, оно и к лучшему? Может, так и поступают взрослые люди?

Я чувствовала себя странно повзрослевшей. Как будто не неделя прошла, а несколько лет. И еще я теперь, когда думала, в голове автоматически переводила мысли на английский язык. Так сказать, в международный формат. Чтобы если Хенри о чем-нибудь спросит, не медлить с ответом.