Глаз урагана - Сергей Донской

– Не задумывался об этом, право. Даже мысли такой не допускал.

– Как так?

– Все просто, – сказал Галатей, направляясь за новой салфеткой. – Стоит проявить малейшую неуверенность, и пиши пропало. Сам знаешь, как развита у женщин интуиция. Если бы Верещагина заподозрила, что у меня есть варианты, она бы не испугалась по-настоящему.

Обдумывая услышанное, Беликов покинул каминный зал и бросился догонять Наташу.

Наталью Никаноровну, поправился он на ходу.

Египет, Каир, район Гарден Сити,

административный квартал,

посольство Соединенных Штатов Америки,

25 мая, день

Гул огромного города прорезали сотни пронзительных голосов муэдзинов, призывающих с минаретов к полуденной молитве. Их пение, тысячекратно усиленное динамиками, слилось в жутковатый рев, от которого у грешников и неправоверных волосы встали дыбом. Заслышав извечное «ля иллаха иль алла», купола мечетей, казалось, устремились выше к небу, а христианские кресты Шубры словно просели, стремясь сделаться маленькими и незаметными. Завибрировали в резонансе с намазом пастельные виллы, зеркальные небоскребы, фанерные халупы и мраморные дворцы. Вздрогнули обитаемые склепы Города Мертвых и спальные кварталы, украшенные мозаичными портретами Насера и Хрущева. Примолкли толпы чумазых попрошаек, осаждающих туристов. Оборвались автомобильные гудки, причитания торговцев и музыкальная какофония.

А потом все снова загремело, заскрежетало, засверкало и пришло в движение, подобно вселенской карусели. Понеслись потоки машин по хайвеям, заработали на полную мощность кондиционеры, заколыхались бахромистые пальмы, заклацали фотоаппараты, завопили верблюды, затлели горы мусора, осыпались песчаными ручейками пирамиды. Время неудержимо летело вперед. Хотелось надеяться, что ему не будет конца, а если он все же настанет, то пусть это случится очень и очень не скоро.

– Вы верите в Бога, Саша? – осведомился полковник Лэдли, отойдя от окна с редкостными стеклами-хамелеонами.

«Сащ-ща» – вот как звучало имя в его произношении. Уже от одного этого шипения мурашки ползли по телу.

Саша посмотрел на свои руки, покрывшиеся гусиной кожей, на встопорщившиеся волоски и подумал, что в подобных ситуациях хочется быть не просто верующим, а настоящим религиозным фанатиком. Иначе очень уж страшно. И у кого просить помощи, если не у Господа Бога?

– Какое вам дело? – мрачно спросил он.

– Очередная военная тайна? – Лэдли сделал большие глаза. – Понимаю. Фамилию называть отказываетесь, правду говорить не хотите, сотрудничать тоже не желаете.

– Похмелиться дайте, тогда и поговорим, – буркнул Саша. – И одежду верните.

Раздетый догола, он сидел на неудобном дубовом кресле, привязанный за запястья и щиколотки к подлокотникам и ножкам. Ремешки были из сыромятной кожи, без пряжек и застежек. Очень предусмотрительно, ведь металл мог оставить на коже сидящего отметины. Те, кто желал избежать нежелательных последствий подобного рода, не стали менять ремни на стальные браслеты наручников или эластичные бинты. Кресло не нуждалось в модернизации. Оно осталось в здании с колониальных времен. Потертое и угловатое, оно помнило сотни упрямцев, которые сперва отмалчивались, а потом безостановочно вопили, умоляя их выслушать.

Люди такие непоследовательные, такие слабохарактерные, такие безвольные. Но на этом непостоянстве базируется строгая, четкая система человеческих отношений. Сильное меньшинство диктует свою волю слабому меньшинству.

Улыбнувшись, Лэдли сел за стол и забросил в рот мятную лепешку. Ночь выдалась почти бессонная, во рту ощущался отвратительный гнилостный привкус, хотя зубы были не только тщательно почищены, но и обработаны специальной ниткой. От постоянных перемен климата у Лэдли начались нелады с пищеварением. Это раздражало. Но не настолько, чтобы утратить контроль над эмоциями.

– Вы представить себе не можете, как я счастлив иметь дело с русским, – сказал Лэдли. – Уже и забыл, когда общался накоротке с вашими соотечественниками. Достоевский, Пушкин, Чайковский… – Американец мечтательно зажмурился и тут же открыл глаза. – Как вам мое произношение? – Он изобразил озабоченность. – Не испортилось без практики?

– Отвратительное произношение, – ответил Саша. – А голос еще хуже. Ква-ква.

– Поэтому вы не соглашаетесь на контакт?

– Идите вы со своим контактом! Я вам все рассказал. Нажрался вчера с друзьями. По пьяни наехал на Наташку. Если бы ее лупоглазый араб не возникал, ничего бы не было.

– Наталия Верещагина отрицает факт знакомства с вами, – напомнил Лэдли.

– И на этот вопрос я отвечал, – устало произнес Саша. – Какой замужней бабе охота распространяться насчет своих долбарей?

– Дол… Как?

– Хахалей. Это слово вам знакомо?

– О, хах-хал, да. – Лэдли кивнул.

– Теперь вы меня понимаете?

– Понимаю. Отлично.

– Поверили?

– Конечно.

– Ну наконец-то. Штаны отдайте.

– Я всегда верил русским, – продолжал Лэдли, не двигаясь с места. – И когда они утверждали, что их институты не имеют никакого отношения к оборонной промышленности. И когда пытались внушить мне, что в термине «почтовый ящик» нет ничего секретного. И когда врали про так называемые первые отделы своих предприятий, якобы занимающиеся исключительно кадрами. – Лэдли скрестил руки на груди. – Я верил, но не доверял. И проверял, проверял… Здесь, – Лэдли с многозначительным видом приставил палец к виску, – хранится множество полученной от русских информации. Я никогда ничего не забываю. Изделие «Тишина» – это бесшумный автоматно-гранатометный комплекс для спецназа. Система «Даль» – зенитно-ракетный комплекс противовоздушной обороны. «Вал» – беззвучная и беспламенная снайперская винтовка под патроны СП-6.

– Зачем вы мне это рассказываете? – поморщился Саша.

– Ради вашего же блага, – охотно пояснил Лэдли. – Потому что, как только мы исчерпаем темы для светской беседы, придется переходить к следующему этапу допроса, а это не доставит удовольствия ни мне, ни вам. – Американец придал интонации доверительные нотки. – Давайте хотя бы познакомимся, чтобы мне было что доложить боссам. Я Стэнли Нортон из британской МИ-6…

Он сделал паузу, рассчитывая услышать реплику о своем явно не лондонском произношении. Саша промолчал. Что было для него плюсом и минусом одновременно.

– А вы, – возобновил монолог Лэдли, – уроженец Нижнего Новгорода, проживающий в трехзвездочном отеле «Виктория». Номер сингл с телевизором и душем, но без кондиционера. Двадцать пять долларов в сутки. В стоимость проживания входят завтраки. Все так, Николай Николаевич?

– Я Саша, – буркнул русский.

– Разве вы больше не называете сотрудников внешней разведки Николаями Николаевичами? Прискорбно. Знаете, Александр Трофимович, я испытываю ностальгию по славному прошлому. Вы ведь Александр Трофимович, я не ошибся?