Рогал Дорн. Крестоносец Императора - Гэв Торп

либо навигаторов, либо аналогичных созданий или систем. Такая механистичная предсказуемость врага — одна из причин, по которым мы можем преследовать его с хоть какой-то надеждой на успех. Возможно, этот перерыв в полёте задан изначально, поскольку дамаринцам нужно вынырнуть из варпа, заново рассчитать свою позицию в реальном пространстве, скорректировать траекторию, а затем погрузиться ещё раз. Если мы выйдем из эмпиреев прямо сейчас, то окажемся не на той стороне пелены, откуда сумели бы отследить их возвращение. Если дамаринцы заранее прокладывают маршруты прыжков, и если у них есть когитаторы, способные анализировать конфигурации пространства для определения координат, то обработка данных займёт не больше двадцати минут... в их восприятии времени.

— Всё ясно. — Хотя Ригантис не видел примарха, эти два коротких слова сказали ему о многом. Помолчав две-три секунды, Рогал Дорн продолжил. — Но если мы слишком задержимся перед тем, как последуем за ними, то, возможно, прыгнем навстречу врагу, ожидающему нас во всеоружии. Я не вижу того, что видите вы, новатор, а потому должен положиться на ваше мнение. Как вы считаете, это одна из дамаринских систем?

Ригантис открыл третий глаз и, посмотрев наружу из купола пилястры[9], оценил местное варп-течение. Каждый из навигаторов видел эмпиреи немного по-своему, и шаблоны восприятия варьировались в зависимости от культурных особенностей того или иного дома. Для Эсуина варп выглядел как масляная лужа, по большей части неподвижная и тёмная. Кое-где струились слабые потоки, подобные радужным отблескам света на поверхности. Звёзды из реального пространства своеобразно отражались здесь, формируя местность из поднятий и низменностей — глубокие впадины на одних участках, высокие зубчатые стены на других. Именно через этот ландшафт и сквозь него Ригантис водил корабли. Обычно он спускался вниз по склонам, набирая разгон для последующих подъёмов.

Сейчас рядом с ним почти ничего не двигалось, лишь вокруг точки перемещения дамаринцев разрастался небольшой вихрь, который пересекал более широкую спираль. Она соответствовала обитаемой системе, население которой — достаточно многочисленное или пси-активное — оставляло след, хорошо заметный через пелену.

Новатор дома Зума быстро произвёл вычисления с помощью хорорикального астрометра. Это сложное четырёхгранное устройство, похожее на абак, располагалось рядом с его навигационным троном.

— Думаю, так и есть, но точно мы узнаем не позднее чем через час, господин примарх, — наугад произнёс Ригантис в молчащий коммуникатор.

Он снова прикрыл варп-око, давая тому отдохнуть.

— Понимаю. Цель данного задания — отыскать уязвимость дамаринцев, которой можно воспользоваться. Будем держать позицию и совершим переход через шестьдесят минут.

Сеанс связи резко оборвался, но навигатор чувствовал себя всё более уверенно. Напоследок он ещё раз оглядел окрестности, выискивая аномалии. Пока Эсуин изучал открывающиеся ему виды, он поворачивался вместе с троном и описал полный круг. Наконец Ригантис уловил вдали слабейшие возмущения от остальных кораблей флотилии. Рассмотреть сами звездолёты не представлялось возможным: учитывая природу поля Геллера, они фактически находились в материальном пространстве, а не в эфире, пусть и внутри относительно небольших пузырьков реальности. Однако же, когда такие пузыри пересекали потоки варпа и скользили по его волнам, за ними тянулись малозаметные, но при этом безошибочно узнаваемые следы.

Удовлетворившись тем, что всё в порядке, новатор отстегнулся и зашагал по верхнему ярусу пилястры, чтобы размять не вполне человеческие кости и суставы, ноющие от длительного сидения. Проходя мимо своей музыкальной шкатулки, Эсуин включил её.

Слушая струнные и ударные аранжировки не по годам развитого ребёнка-композитора Элинор Херглитакс-Вессом, он кружил по отсеку и растворялся в мелодии. Ригантис то замирал, подняв руки в позе дирижёра, то созерцал варп, совершенно увлёкшись нарастающей музыкальной темой, пока мотив отбрасывал колышущиеся тени в имматериуме, а неестественные отражения звёзд танцевали ему в такт.

Спустя пятьдесят три минуты шкатулка издала финальное крещендо виолаты и громовых барабанов Юпитера, после чего умолкла. Ригантис сел, по-прежнему напевая основной рефрен, проверил орудия своего ремесла и пристегнулся к трону. Не прошло и тридцати секунд, как загудел передатчик внутренней связи, и голос Рогала Дорна нарушил тишину.

— Шестьдесят минут, новатор Зума, — прохрипел он.

— Никаких признаков варп-перехода дамаринцев, господин примарх. Флоту пора отправиться в путь.

— Истинно так, новатор Зума. «Фаланга» пойдёт впереди.

— Разумеется, господин примарх.

Ригантис прервал сеанс связи и припал к рунической клавиатуре, с помощью которой последовательности команд отправлялись в отделения варп-двигателей и главный навигационный блок стратегиума. Ожидаемую задержку, от сорока до шестидесяти секунд, Эсуин уже заложил в инструкции. Совершая манёвры в варпе, корабли гораздо больше напоминали парусники, нежели моторные суда: их навигаторы предсказывали наиболее подходящий момент для смены курса перед порывом ветра или накатом волны.

Как только звездолёты заняли нужные позиции, Ригантис потянулся к основной руне, чтобы передать приказ на отключение варп-двигателей, на падение через пелену обратно в реальное пространство.

— По вашей команде, господин примарх.

— Действуйте, новатор.

Ригантис нажал руну кончиком пальца. По всему кораблю тревожные сирены и сервиторы объявили о предстоящем манёвре. Переместив руку к тормозному рычагу слева от трона, Эсуин сомкнул длинные пальцы вокруг тормозного рычага, чтобы разблокировать его. Упиваясь напоследок эфирным пейзажем, новатор испытал краткий миг безмятежности. Затем он толкнул рычаг вперёд до упора.

Энергия варп-двигателя расширилась с рёвом и вспышкой имматериального пламени, охватившего громадный корпус «Фаланги». На всё это открывался отличный вид с высоты пилястры на миделе[10] звёздного форта. Варп-заслонки, конечно же, были закрыты, но если бы кто-нибудь из людей на палубах внизу рискнул выглянуть в иллюминатор, то, вероятно, не увидел бы ничего, кроме белого света. Для Ригантиса же нефтяное пятно эмпиреев забурлило, словно его раздвигала некая великая сила. У носа космолёта, подобного крепости, закрутились вихри; на смену немыслимому движению в варпе приходили физические законы инерции и гравитации, действующие даже здесь, на самой окраине целевой звёздной системы. Некоторые навигаторы воспринимали переход как подъём, сползание или распад, однако Ригантис всегда ощущал, как его желудок сжимается, словно он сам падает в пропасть. Пока исполинская «Фаланга» вываливалась из нереальности, Эсуин несколько секунд страдал от ужасной боли в животе.

Молнии, обвивающие корпус звёздной цитадели, сверкнули в последний раз; она разорвала завесу эмпиреев и появилась в материальном пространстве. Поле Геллера космической крепости расширилось, приняв форму сферы из едва заметных искр, а