Знамение пути - Мария Семенова

Непререкаемый молча смотрел на них со своего возвышения.Смотрел Тхваргхел, лёжа на стопке честно заслуженных наградных ковриков.Говорят, кое-где в шо-ситайнской степи до сих пор разрешали незамиримые спорымежду соседями, а то и целыми кланами, устраивая Божий Суд – битву лучшихсобак. Кто вскормил сильнейшего кобеля, тот, стало быть, и достойнейший. С темпребывает Правда Богов…

…И настал миг, когда Волку показалось, будто удача былавсё-таки на его стороне. Поднявшись в очередной раз на дыбы, Старый началсловно бы подаваться, клониться назад. Зрители зашумели, и сердце Волкавзлетело. Никак брал своё нерастраченный напор Молодого? Или у Старогопритомились, начали разъезжаться дрожащие от напряжения задние лапы?..

Тёмно-серый пёс медленно запрокинулся…

Начал падать навзничь, уступая белому в чёрных теняхсупротивнику…

…Но не упал. В последний миг извернулся – и прочно, какврытый, встал на все четыре сильные лапы. Когда он успел взять Молодого замеховой воротник, никто из зрителей не углядел. Однако – успел. И Молодой,рухнувший сверху, перелетел, перекатился через его спину, потеряв равновесие иизвиваясь в воздухе, точно подброшенный кот.

– Во! – повторил Винойр восхищённо. – Вон оногде, наше кан-киро!..

Волк не услышал. Для его обострённого восприятия всёпроисходило медленно-медленно. Молодой ещё летел, растопырив лапы и ловя пастьюпустой воздух, когда Старый рванул всей силой шеи (а шея была – поди обхвати),не позволяя сопернику должным образом обрести равновесие. Он очень хорошо знал,что творил. При всей своей ловкости зверя Молодой упал неуклюже, неудобно итяжело – как раз на спину. И прежде чем он успел наново сообразить, где верх,где низ, и вскочить, Старый переменил хватку. Он сделал бросок – короткий, ностоль стремительный, что даже для Волка седовато-серые лохмы на его бокуслились в мутные полосы…

…И взял Молодого за глотку. Разинутой пастью – за самуюгортань, так, что уже не могли помочь толстые оберегающие складки вокруг. И ещёприжал для верности лапой, не позволяя ни выкрутиться, ни дать хоть какой-тоотпор.

Замершие зрители охнули, перевели дух, начали разговаривать.Не один и не двое помимо собственной воли потёрли ладонями горло. Какова хваткау матёрого кобеля, здесь хорошо представлял каждый.

В пальцах Мулинги рассыпался уголёк, рука метнулась зановым…

Передние лапы Молодого обхватывали, почти по-кошачьи царапалишею и грудь Старого, поверженный пёс свивался кольцом, пытаясь отбросить, сбитьс себя насевшего недруга… Всё вотще. Старый стоял над ним, как вырубленный изгранита. Стоял, намертво пригвоздив бьющегося противника. Это ты мне доказывал,что ты уже не щенок? Ну так получай, коли взрослый…

Волк смотрел на них, не отводя взгляда, оцепенев.

Молодой не закричал, не взвизгнул, даже не оскалился,показывая тем самым, что испугался и готов молить о пощаде. Просто егоотчаянные рывки стали делаться всё медленнее и слабее. Волк чувствовал едва лине наяву, как у него грохочет в ушах кровь, как этот грохот превращается ввысокий, затихающий звон и вместе с ним смолкают все звуки, а солнечный мирначинает меркнуть и стремительно удаляться…

Непререкаемый бросил сыну свой жезл, и Младший Судья поймалего на лету. Подбежав к собакам, он стал бесстрашно просовывать деревяннуюлопаточку между стиснутыми зубами Старого. Тот косился на человека, но хваткине ослаблял. Не на шутку обеспокоенный хозяин Молодого бросился внутрь Круга истал помогать судье, наплевав на опасность оказаться покусанным чужим псом.Хозяин Старого, плохо знакомый с порядками на состязаниях, замешкался. Емукричали, чтобы он тоже шёл разнимать кобелей, потом просто вытолкнули вперёд…

И тут случилось то, чего следовало ждать: придушенныйМолодой обмочился. Жёлтая струйка беспомощно излилась, замарав белоснежный мехбрюха. Старый презрительно фыркнул и выпустил его глотку. Мотнул головой,выплёвывая проникший в рот жезл судьи. Отряхнулся – и, не обращая внимания напосторонних, побежал к своему хозяину. Тот обнял любимца, начал трясущимисяруками застёгивать на нём простой плетёный ошейник. Кажется, он плакал и обещалкобелю, что никогда, никогда больше не приведёт его в это скверное место.

– Нынче же уедем домой… – разобрал Волк. –Будешь, как прежде, по вольной степи наше стадо водить… сыновьями-внукамираспоряжаться… Щеняток новых учить… Аргмвли, внучка твоя, поди, без нас ужеродила…

Пятнистая сука радостно повизгивала и знай умывала супругуморду, серебристую от густой седины. Кобель тыкался носом в мокрые щёки хозяинаи всем своим видом показывал, что нисколько не сердится на него. И что вы,люди, вечно о чём не надо переживаете? Подумаешь, оттрепал дурачка, старшихчтить не наученного. Тоже важность какая…

– Вот так, – задумчиво проговорил Винойр. – Ипобедил пёс, а радости никакой.

Владелец Молодого сидел на земле, тормоша и гладя всё ещёнеподвижного кобеля. Тому никакая особая опасность не угрожала – он не был ниранен, ни даже сильно помят, и воздух, без помехи вливавшийся в лёгкие, быстроделал своё дело. Вот дыхание перестало сипеть и клокотать у него в горле, вотровней заходили бока, вот он увидел и узнал склонившегося хозяина – дёрнулсяпушистый обрубок хвоста, из пасти высунулся язык, лизнул знакомую руку… Человекподнялся и пошёл вон из Круга, и вывалянный в пыли Молодой поплёлся за ним.Хозяин на всякий случай придерживал его за загривок – торопясь на помощьпитомцу, он в спешке оставил на земле поводок.

У самой черты Круга Молодой остановился и посмотрел назад.По другую сторону площадки стоял Старый. И тоже смотрел. Ну? Понял что-нибудь?говорил его взгляд.

Волка как молнией ударило. Ему показалось – этот взгляд былустремлён на него…

Венн всё ещё стоял столбом, пытаясь осмыслить случившееся,когда с той стороны Следа, что была обращена в сторону города, началраздаваться истошный лай псов. У границы Круга уже стояли два очередныхпоединщика, но головы поневоле начали поворачиваться прочь. Оглянулся и Волк.

По дороге, извивавшейся между холмами, торопливо катиласьповозка, запряжённая саврасым сегванским коньком. Кузов повозки представлялсобой нечто вроде ящика, покрытого толстой грубой тканью. Нетяжёлый ящик сильномотало, ткань хлестала и пузырилась. Рядом с возчиком на козлах сидел, подбоченившись,Ригномер Бойцовый Петух.

Псы поднимали щетину и бешено лаяли на повозку или на то,что в ней находилось. Похоже, запах, исходивший оттуда, весьма им не нравился.Саврасая лошадка закладывала уши и косилась: ей тоже отнюдь не по сердцу былистервеневшие псы и подавно – груз, который её принуждали везти. Возчик, однако,был опытный и коньку никакой возможности проявить своеволие не давал. Повозкакатилась себе и катилась вперёд, прямо к Кругу. Люди расступались, даваядорогу. Оттаскивали хрипящих собак.

Когда повозка приблизилась, Тхваргхел поднялся со своихнаградных ковриков и сделал шаг вперёд. Он не стал вздыбливать шерсть, потомучто ему не было нужды казаться крупней. Он сразу угадал приблизившуюсяопасность и без суеты заслонил собою хозяина. Ты к нему не подойдёшь! внятноговорил высоко и воинственно поднятый обрубок хвоста.