Мария, королева Нисландии - Полина Ром

заметила недовольно нахмурившегося и замолчавшего купца и, наконец, сообразила: «одна гинея — это не весь рулон! Это за какой-то кусок ткани, вроде нашего метра. Или уж скорее полметра… И вот этих самых кусков, по словам Эмми, нужно целых двадцать два или даже двадцать три!”.

Она секунду постояла в задумчивости и, решив, что такие бешеные цены ей неинтересны также как и новое платье, равнодушно опустила край ткани, все еще машинально зажатой в пальцах, на прилавок.

Разумеется, парча и бархат были не единственными тканями и товарами, которые шустрые торговцы предложили принцессам. В общем-то, какого-то недостатка в одежде до сих пор Мария не ощущала: Эмми ежедневно подавала ей чистую сорочку, чистые чулки и какое-нибудь платье. Но только сейчас она сообразила, что совершенно не представляет, достаточно ли у нее туалетов и не нуждается ли ее гардероб в пополнении.

— Эмми, как ты думаешь, а мне нужно что-нибудь купить?

От растерянности Эмми аж захлопала глазами: конечно, принцесса всегда была к ней снисходительна, но последнее время Эмми мучили странные сомнения: «Госпожа говорит со мной, как будто я… как будто я тоже принцесса…». Понимание слегка ошеломило горничную. Некоторое время поколебавшись, она все же решилась сказать:

— Госпожа, вскоре будет прием нисландских послов. Конечно, у вас много нарядных платьев, но все же… — она помолчала и робко добавила — Может быть, стоит купить какую-нибудь обновку?

С того конца ряда столов, где бродила Лютеция, послышался ее капризный голос. Принцесса была чем-то явно недовольна, и это недовольство переходило в визг: “… да как ты смеешь?! Я прикажу, и тебя выгонят отсюда с позором!”

— Похоже, у ее высочества опять не хватает денег, — тихонько прокомментировала Эмми.

— Думаю, сестре стоит быть немножко экономнее, — равнодушно ответила Мария.

Она уже давно поняла, что собой представляет старшая принцесса, и не испытывала к ней ни симпатии, ни жалости. К счастью, скандал до полноценного так и не разгорелся, так как в зал вернулась королева-мать. Похоже, ее вызвала одна из фрейлин. Кажется, королева подкинула любимой дочери несколько монет, и довольная Лютеция бдительно проследила, чтобы нужный ей кусок ткани перешел в руки Лисси. Ее величество между тем объявила:

— На пятнадцатое эюля назначен бал в честь прибытия нисландских послов. Вы обе должны присутствовать. Ты, Мария, как невеста. А ты, — она с мягкой улыбкой посмотрела на Лютецию, — просто по праву старшинства.

Лютеция захлопала в ладоши, покружилась вокруг себя и восторженно сообщила:

— У меня будет новое платье! Самое потрясающее и великолепное!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мария только покорно кивнула: она до сих пор старалась лишний раз не открывать рот в присутствии венценосной семьи, каждый раз опасаясь выдать себя какой-нибудь мелочью. И сейчас от этой новости стало страшно: она не представляла, как будет проходить сам ритуал представления послам, как, кому и сколько нужно кланяться и, главное, придется ли ей танцевать? Она не знала ни одного местного танца. И это заметят немедленно!

Кроме того, предстояло решить вопрос с новым платьем. «Стоил ли заказать привычную здесь, но не слишком удобную одежду и перевести на это кучу денег? Или внести в местные модели какие-нибудь новшества? Сшить так, чтобы потом это платье можно было забрать с собой? Все же цены на одежду и ткани здесь совершенно сумасшедшие…».

Прежде чем что-то выбрать, она полностью обошла все ряды и остановилась на спокойном синем бархате с узкой золотой каймой по краю. Ткань была толстая, тяжелая, но, несомненно, теплая. Да и по цене чуть ли не самая дешевая здесь.

Лютеция, ревниво наблюдающая за выбором Марии, кажется, совершенно успокоилась: на фоне однотонного бархата голубая парча, затканная золотыми розами и вензелями, выглядела гораздо богаче. Однако не прокомментировать покупку сестры она не могла:

— Тебе нужно было попросить Эмми сбегать на городской рынок. Там всегда можно купить обыкновенную дерюгу, как для нищенки.

— Лютеция! — в голосе королевы прорезались строгие нотки. И слегка понизив голос, королева указала: — Слишком роскошные наряды могут не понравиться послам. Конечно, — в голосе матери появилось некоторое пренебрежение, — они не посмеют насмехаться над принцессой, но, пожалуй, способны оценить, если Мария сошьет платье, похожее на их одежду скромностью отделки.

— Убогостью! — тут же влезла с "ценным" замечанием Лютеция. Но поскольку сказала она это достаточно тихо, королева мать только улыбнулась и не стала одергивать дочь.

— Маман, — тихо обратилась Мария к королеве, — а вы не могли бы подсказать мне, как одеваются женщины в Нисландии?

Королева кивнула, одобряя вопрос Марии, и ответила:

— Понятия не имею, что носят эти дикари. Но, думаю, такой подход к первой встрече — верное решение. Я постараюсь найти кого-нибудь, кто сможет подсказать тебе.

Глава 15

Лучшее, что смогла придумать Мария до дня икс — вывихнуть ногу. О, разумеется, не по-настоящему. По-настоящему пришлось только падать на глазах у сестры, госпожи Мерон и всех фрейлин. А потом, яростно растирая глаза и стараясь не смотреть в лицо лекарю, утверждать, что на ногу невозможно наступать из-за сильной боли.

Мэтр Фертон с сомнением рассматривал выложенную на бархатный пуфик ножку принцессы, осторожно трогая ее двумя пальцами под бдительным взглядом гувернантки. Поскольку событие было из ряда вон, то госпожа Мерон отправила одну из фрейлин за королевой-матерью.

Когда Мария решительно отказалась ходить, громко вскрикивая каждый раз, когда приходилось наступать на «больную» ногу, нахмуренная королева недовольно сказала:

— Ну что ж… Вам, принцессы, придется отказаться от танцев. Тебе, дитя мое, — она с сочувствием глянула на Лютецию, — тоже. Совершенно невозможно, чтобы ты танцевала, а невеста сидела.

— Но маман! — голос Лютеции мгновенно набирал знакомые всем визгливые нотки. На глазах ее выступили слезы, самые настоящие и неподдельные, а белое личико побагровело от злости. — Я уверена, что она специально, специально!.. Лишь бы только мне назло!.. Сделайте же что-нибудь, маман!

Королева смотрела на визжащую дочь с сожалением, но головой покачала отрицательно, давая понять, что от своих слов не отступится.

Этот вечер нельзя было назвать спокойным: Лютеция периодические орала на всех подряд, хамила фрейлинам и даже кинула в Марию чашку с горячим взваром. Разумеется, не попала и наконец-то получила строгий выговор от госпожи Мерон с обещанием пожаловаться королеве.

Лужу вытерли, осколки убрали. Лекарь принес собственноручно изготовленную мазь и, щедро наложив ее на щиколотку принцессы, туго перемотал все бинтом.

— Примерно неделю, ваше высочество, вам следует ходить как можно меньше, — сообщил он и, видя мрачное настроение женщин в комнате, благоразумно поспешил сбежать.

В ночь перед балом Мария заснула с трудом: беспокоили мысли о том, что ей, возможно, придется разговаривать