Мария, королева Нисландии - Полина Ром

лесом. Ну и к этому острову еще и королевскую дочку. А также волей-неволей при браке будет заключен военный союз с нисландцами. И в случае, ежели этим дикарям понадобится помощь, ее придется оказывать. Как вы знаете, ваше высочество, нисландцы не терпят обмана. И пусть силы их невелики, но месть может быть страшна.

— Можете привести пример, мэтр Холантер?

— А как же! Еще до вашего рождения нисландцы договорились с гентинцами и послали свои войска им в помощь. Все честь по чести, следуя уговору, десять кораблей с воинами. И бились рядом с гентинцами честно. Но после победы Гентина решила отложить выплату. Обещаны были два корабля, груженые зерном и тканями. Нисландцы ждали больше года. Но потом король Гентины придрался к послу Нисландии и выкинул его со своих земель с позором.

— А дальше?

— А дальше, ваше высочество, посол вернулся домой, и через пять месяцев у гентинцев сгорело два корабля, стоящих на ремонте, а потом еще и готовый караван в порту Гентины. Почти десяток судов, готовых к отплытию, лишились своего богатого груза — Гентина славилась хорошими тканями с королевских мастерских. Все команды кораблей были просто опоены сонным зельем! Представляете? Деньги за этот груз уже были частично получены авансом. Альмантерские купцы были очень недовольны и подняли шум, принялись жаловаться королю и Совету на обман! Вот они и заключили следующий союз с Нисландией. Сейчас, ваше высочество, Гентина находится под протекторатом Альмантеры. Британия тогда, увы, упустила богатый куш.

Единственное, что на некоторое время прикрывало фонтан ехидства и красноречия мэтра Холантера, были свечи и корзинка с деликатесами, которую каждый раз носила за принцессой Эмми.

Сам мэтр не был допущен к столу для придворных и питался на кухне вместе со старшими слугами. Однако его ученость и скверный характер и там не нашли друзей, потому пища ему доставалась самая простецкая: солдатские каши, жесткое жилистое мясо на ребрах, которое мэтр почти не мог есть из-за частичного отсутствия зубов. И совсем редко — какое-нибудь вкусное блюдо, которого приготовили столько, что остался излишек.

В самом деле, иногда со стола знати оставалось так много жареных нежных цыплят или сочной баранины. Куда их было девать? Не развращать же такой пищей горничных или солдат? Да и медовые сладкие пироги порою бывали в избытке. Тем обиднее было мэтру понимать, что его слишком часто обижают мажордомы и прочие старшие горничные, кормя грубой и простой, почти крестьянской пищей. Да, досыта, но часто невкусно.

Свечи мэтру частенько выдавали сальные, вонючие и мало пригодные для работы с обожаемыми им свитками и книгами. Так что корзинка принцессы, где почти каждый день присутствовал и сладкий пирог, и хороший белый хлеб, и частенько нежный паштет или мясной рулет, мирила его с прихотью девицы.

Принцесса приходила, задавала наивные вопросы, иногда просто смехотворно глупые с точки зрения библиотекаря. Но платила, получается, довольно щедро.

* * *

Как ни странно, королевский двор Бритарии считался самым утонченным среди соседей. Здесь устраивали не только рыцарские турниры, но и поэтические. Марии уже пришлось поприсутствовать на таком, и она с удивлением поняла, что среди раззолоченных придворных хлыщей есть довольно образованные люди. Правда, женщинам соревноваться не разрешалось. Дамы могли только судить и помогать королеве выбирать победителя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Единственным предметом, который королева-мать все же заставляла учить принцессу Лютецию, был как раз историческая литература. Ежедневно присутствуя на королевских совместных обедах, Мария не раз слышала, как мать выговаривала дочери:

— Милая моя, пойми: знание старинных легенд и имен всех этих героев и героинь для тебя обязательно! Именно у них следует учиться отважным поступкам, достойным восхищения, величию души и ума. Королева, которая не знает даже, кто такие Карон и Марон, будет выглядеть невеждой в глазах придворных. Ты должна уметь в будущем поддерживать непринужденную беседу с придворными твоего мужа, с иностранными послами и многими высокородными, которые будут добиваться твоего внимания. Даже выйдя замуж, дитя мое, ты останешься дочерью Бритарии. И там, у трона своего мужа, будешь представлять всю страну.

Такие разговоры периодически возникали на публике. Навещая же дочерей в их апартаментах, королева-мать была в своих словах несколько более сурова:

— Лютеция, я не заставляю тебя мучиться с математикой и прочими глупостями, но где бы я была сейчас, если бы не умела занять твоего отца интересной беседой? — королева минуту молчала, потом командовала: — Дамы, оставьте нас!

Фрейлины покорно выходили из комнаты, а Мария, поскольку напрямую ей ничего не приказывали, продолжала молча выписывать в тетради урок. Переставая опасаться длинного языка фрейлин, королева продолжала увещевать Лютецию:

— Детка, разумеется, твоя красота и хорошие манеры очень важны. Да и приданое за тобой отец намерен дать не скупясь. Могу по секрету сказать тебе, что мы уже получили несколько весьма выгодных предложений, но король пока колеблется, выбирая то, что выгоднее для страны. Однако не позднее следующего лета будет устроен твой брак. А уже этой осенью состоится помолвка. Тебе придется не только увидеться с женихом, но и побывать на приеме в честь посольства, на балах, охоте и театральных представлениях. Конечно, тебя везде будут сопровождать твои или даже мои фрейлины. Но и ты сама должна показать себя с лучшей стороны. Пойми, Лютеция, лучше жить обожаемой королевой при любящем муже, уважаемой и придворными, и народом, чем глупой чужестранкой, которую отвергнет двор и не оценить народ. Я знаю, милая, что ты прекрасно ладишь с придворными брата, и они не устают восхищаться твоей красотой. Однако в тот день, когда кто-то из них скажет комплимент твоим знаниям и уму, я вздохну с облегчением.

На глаза Лютеции набегали слезы, но она все же признавала правоту королевы-матери и вечером с тоской заводила разговор с фрейлинами о легендах и балладах. Учиться ей откровенно не нравилось, и свое плохое настроение она охотно вымещала на Марии.

Самое главное было то, что мать с Марией почти не общалась. Осматривала при встрече в обед с ног до головы, кивала, непонятно, с одобрением или осуждением, и больше не обращала внимания. Такое отношение Марию только радовало — меньше шансов попасться.

А время между тем небрежно двигалось к середине лета.

* * *

Кстати, именно эти издевательства подтолкнули Марию выяснить, почему она является в семье гадким утенком. Мэтр Холантер с удовольствием сообщил ей об этом:

— О, ваше высочество, конечно же, я прекрасно помню то время, когда королева носила вас во чреве. Сколько было разговоров о том, какого великолепного мальчика выносит она в этот