Камень-1. Часть 2. Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период. - Александр Бельский

ему Аркадий был бледен, как сама смерть. И на этой белизне ещё отчётливее выделялись губы, измазанные чем-то тёмным, красные белки глаз и почти чёрные круги вокруг них. Ворот рубашки тоже был расстёгнут не просто так. На шее был заметен след укуса. И если Иваныч этого не видел, а Камень не понял, то ур-барак всё сообразил немедленно. Тишина и плавность событий лопнули и рассыпались. Карташка, услышав позади себя и совсем рядом голос, с нечеловеческой скоростью повернулся в сторону пузатого содержателя гостиницы. Гимли, отскакивая спиной вперёд от машины, тоже очень быстро, хотя и уступая в скорости незнакомцу, сорвал с плеча «Таран». Не за ремень, а цапнув правой рукой обратным хватом шейку приклада, и, пока дробовик описывал энергичную дугу стволом вниз, левой передернул цевьё, загоняя патрон в патронник. Одновременно он рявкнул:

— Камень, Иваныч, назад! Это вампир!

И выстрелил.

Глава 6

Глава 6, в которой герой узнаёт,каково это — биться с вампиром, а ещё знакомится с бравыми жандармами.

Дальше всё происходило быстро, сумбурно, нелепо и одновременно. Аркашка, наклонив голову, присел, причём так живо, что, как показалось Камню, заряд картечи прошёл над ним. Завопил и отскочил мячиком назад Иваныч. Дарри ничего ещё не успел сообразить, и так и стоял столбом с медальоном в протянутой к отпрыгнувшему Гимли правой руке. Он даже подумал, что пузан вскрикнул, испугавшись выстрела — но это было не так. Просто Иваныч в этот миг был единственным, кто видел Карташку в лицо, а не со спины. Вампир и в самом деле пригнулся, правда, не после выстрела, как показалось Дарри, а за миг до него, так что картечь стригу действительно не зацепила. И — нет, он и не пригнулся вовсе. Он превращался. Голова его при этом словно втянулась в плечи, лицо же разительно изменилось. На переносице собрались морщины, и лоб словно надвинулся на неё. Резко обострились скулы, рот растянулся, превращаясь в клыкастую пасть, из которой пахнуло зловонием, тленом и прокисшей кровью. Его глаза из голубых с кровавыми белками расцвели в ярко-жёлтые, вовсе без белков, но зато с вертикальными зрачками. Пальцы скрючились как когти, спина согнулась каким-то странным образом, отчего он сразу же превратилось в уродливое, но очень хищное нечто.Всё это случилось быстро, внезапно и… страшно, так что пузан от неожиданности взвизгнул и отпрыгнул с невероятной для него лёгкостью, успев при этом замахнуться единственным своим на этот миг оружием — окороком. Карташка-кровосос, не медля ни мгновения, метнулся за ним, скалясь и вытягивая руки с внезапно ставшими узловатыми и когтистыми пальцами. Его раззявленная вонючая пасть нацелилась на шею толстяка. Камень по-прежнему продолжал стоять и тупить, Гимли выстрелил второй раз и теперь уже не промахнулся, всадив заряд под правую лопатку умруну. Он не боялся попасть в Иваныча, поскольку последний был от него правее и дальше, чем вампир, а картечь на расстоянии жалких двух метров не то, что не разойдётся — из поддона не выйдет. Но третий раз он стрелять не решился — вампир уже прыгнул на усача, а гномы всё же как стрелки далеко не эльфы. Впрочем, всё, чего он добился своей пальбой, это только то, что кровососа увело с линии атаки, но и то лишь немного. Долю секунды спустя Иваныч обрушил свою сырокопчёную палицу на голову нападающему стриге. Но запоздал с ударом, всего лишь задев вскользь умруна по голове, уж больно тот был быстр. Вампир, победно шипя, врезался в него с такой силой и скоростью, что они оба свалились на пол. Иваныч ухнул, а Карташка схлопнул капкан своих челюстей, но из-за столкновения с полом промахнулся, как и Иваныч секунду назад, и едва не сломал себе зубы об каменные плиты пола.

Гимли многое повидал за свою жизнь, и повоевать ему пришлось тоже много с кем, в том числе и с вампирами. Так что он не то, чтобы был вовсе спокоен, просто не терял головы. И в этой голове вовсе не крутились мысли, замедляя реакцию тела, всё было на подсознательном уровне. Курильщик, закуривая, даже не думает, как он достанет сигарету из пачки и щёлкнет зажигалкой, он делает все эти движения памятью тела и автоматически. Так вот и сейчас ур-барак не думал, а понимал. Если бы это понимание выразить словами, то получилось бы слишком длинно и долго. Он понимал,что это не баоба-сит, вампир в женском обличье, который с равным успехом питается и гномами, и людьми. Карташка был лишь человечишкой, но не это было важно, важнее было то, что его обратил обыкновенный вампир. Вот и вышел из него стрига, обычный людской вампир. А они гномов не пьют, и заразить их не могут. Это людская кровь им блаженство, а гномья даже не пища, а так, скверная ей замена. Потому, наверное, из них всех он и навёлся сразу именно на Иваныча, за которого подсознательно Гимли беспокоился всё же меньше, чем за Камня. Кроме того, вампир был очень молодой, только что обращённый. Он пока совсем не сильный, до первой кормёжки, хотя голодный, хитрый и злой. И шансы справиться с ним есть. Не много, но есть. Стригу можно убить огнём, осиной или святой водой. Вот только ничего этого у них с собой не было. Вампиры, вопреки расхожему заблуждению, серебра не боятся, это вам не оборотень какой или упырь. Солнце им, конечно,может серьёзно навредить, особенно яркое и особенно — новообращённому вампиру. Но, во-первых, на их беду день был пасмурным, а, во-вторых, в лабаз через распахнутые ворота и слуховые окошки на крыше солнечных лучейи в погожий-то денёк лилось не так уж чтобы и много. Поэтому и солнышко им тоже не поможет, да и умруну не сильно помешает. Тот же вампир только прямых солнечных лучей боится, а в тени так и нормально ему. И опять же, слабый-то он слабый, и гномов не пьёт, да только ведь всё одно — он уже и сейчас многажды сильнее любого казада, и убить он тоже любого из них может, не особенно-то и напрягаясь, голыми руками. И убьёт, если его не свалить. Так что им справляться с этим кровососом нужно обязательно, если жить хотят, и причём быстро. Вампира, любого, и молодого,