Камень-1. Часть 2. Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период. - Александр Бельский

class="p1">Тем временем разгрузка закончилась. К старейшине и Полухину как-то сама собой собралась вся команда «кто на складе был». Красный как рак Иваныч вытирал своим совершенно уже утратившим всякую привлекательность гигантским платком лоб и шею. Полухин, глядя вслед удаляющемуся голубому облаку, задумчиво спросил у усача:

— Иваныч, ты ведь знаешь, что с картами я имею дело только с топографическими, и в азартные игры не играю?

Недоумевающий усач воззрился на унтера:

— Ну да, а чего?

— Так вот если я даже за топографические карты с тобой за один стол соберусь сесть, напомни, чтобы я этого не делал.

— Не понял… Почему?

— Потому, что ты жухаешь. Когда ты всё это задумал? Ещё в форту? И когда успел только…

— Ты о чём, — спросил Николая старейшина, не понимающий, о чём идет речь.

— А вот как ты думаешь, важны ли были простыни из «Улар-реки», чтобы сломать жандармов? Ну, на то, чтобы они приподзакрыли глаза и дали добро на вывоз всякого-разного?

— Я так думаю, это-то их окончательно и добило…

— А как ты думаешь тогда ещё вот что: и почему это я их нашёл так быстро? Да потому, что уже знал, что искать. Не успели вы вселиться, гляжу, рысит наш колобок к Карташкиному лабазу, со стопкой простыней под мышкой… Я прямо весь извёлся сначала, думая, чего же это он такое затеял?

— Погоди-ка, — встрял Гимли, — ворота ведь заперты были, я же сам замки вскрывал…

— Да что ты? Фёдор Иванович, мил-друг, а скажи достойному ур-бараку, ключики-то где были? За притолокой, за воротной петлёй, или под камнем?

— За притолокой, — легко сдался Иваныч и шумно, почти как гном, вздохнул.

— Нет, ну ты скажи, — возмущённо выговаривал ему Полухин, — Ведь не мальчик же в такие авантюры лезть! Да и не в твоём это духе, ну вот нисколько. Кой чёрт тебя под руку толкнул? И нас всех в бурелом за собой потащил, к медведю на завтрак. Или к мантикоре. Вот помяни мое слово, икнутся нам ещё твои колбаски! Говори давай, жулик пузатый, своим умом дошёл или надоумил кто? Ведь на ноль всех помножить могли!

Гимли не преминул добавить:

— Эт-точно! Я бы на месте жандармов всех бы пострелял, а потом разбирался. Железные нервы у пацанов оказались!

Иваныч ещё раз тяжко вздохнул, помолчал, а потом как-то обречённо промолвил:

— Когда женщина говорит «какой ты умный!» — это значит, что она толкает тебя на глупость.

— Иваны-ы-ы-ч… Ну вот от кого-кого, но от тебя не ждал… Слыхал, поди, поговорку: «Не от того баба дура, что дура, а от того дура, что баба»? Ну а самому подумать? Глафире можно тебя подталкивать, даже нужно, но ты-то знаешь, чем сейчас могло кончиться? И ещё, на минуточку, не кончилось ведь!

— Что-то не замечал я никогда, чтобы ты своей Саломи такие поговорки говорил! Всегда только «О, Саломи! Ах, Саломи то, ах, Саломи сё!», — огрызнулся Иваныч, и, о диво, Полухин сконфузился и даже покраснел. А усач продолжил уже на полтона ниже, и явно оправдываясь, — Я тебе другую поговорку напомню. «Чоловик голова, а жинка — шия, як вона поверне, так воно и будэ!» Сам же знаешь, если баба что в голову вобрала — спорить бесполезно. Проще гнома переупрямить. Извините, пожалуйста, — обратился он уже к Рарри, сообразив, что мог обидеть и гномов. Но старейшина лишь только мягко похлопал толстяка по руке, проявляя солидарность мужа к мужу. Хотя, насколько Дарри знал, пузан и усатая Глафира женаты не были. Тут толстяк вдруг взбледнул лицом и с всхлипом втянул воздух:

— Только что дошло. А я ведь сегодня от вампирских зубов был на волос не один раз, а два… Пойдём, водки выпьем, а?

Гимли захохотал, и от души шарахнул по мясистому плечу хитромудрого трактирщика своей лапищей, выбивая мучную пыль от сгруженных из машины мешков. Он явно одобрял Иваныча и его действия. Все действия, и предложение выпить водки, и даже то, что он их на складе, по сути, использовал. А Дарри вдруг понял, что не только гномы способны тщательно и наперёд планировать свои действия. Но не мог решить — а он-то вот согласен с тем, как Иваныч это провернул, или нет?

А вот у него самого день как-то не задался. И новых проблем насыпалось, как песка за шиворот в дышащем штреке, и обещания Вараззе не выполнил… И не узнал и не научился ничему новому. Похоже, Рунопевцем быть не такое уж спокойное занятие. А ещё в форт ехать, и это неизбежно. Эх, Камень-Камень… Что там тебя ждёт впереди, каким теслом тебя тесать будут, каким раствором прихватят?

И он отправился за старшими, пить водку. Во-первых, отказываться глупо, и не по-гномьи. Во-вторых, от тяжких дум в малых дозах она, бывает, и помогает. Правда вот, Гимли говорит, что война и водка ума не прибавляют и не убавляют, а просто показывают, есть ли он. И с каким настроением к ним подступаешься, то они только и усилят. Ну, посмотрим. А что ещё ему остаётся? Смотреть вокруг, учиться, мотать на ус. И готовиться. К тому большому, тревожному и, может быть, даже страшному, что ждёт его впереди.

Будущее! Я уже иду к тебе, и пусть будет то, что должно!