Папа, спаси меня - Ника Янг

Но выбор сделан.

Я приподнимаю руку чуть выше и стучу в дверь почти белым от волнения кулаком. Секунда, другая. Проходит довольно времени, и я уже начинаю волноваться. Все ли правильно делаю? Согласится ли он? Не прогонит ли прочь, не рассмеётся ли в лицо?

И в ту минуту, когда, казалось бы, что надежда потеряна, дверь распахивается. В проеме двери, освещаемый со спины луной, хмурится он.

Тонкие пижамные брюки сидят на бедрах довольно низко, серый трикотаж в темноте комнаты больше похож на вторую кожу мужчины. Неровный лунный свет оттеняет его мускулатуру, за которую, думаю, многие готовы продать душу дьяволу. Волосы взъерошены, и мои пальцы начинает покалывать от желания к ним прикоснуться.

Я повожу плечами, расправляю грудь, поднимаю подбородок вверх. Мне не видно его лица, но я чувствую, как его полный жажды взгляд скользит по моему телу, задерживается на груди, открытых ключицах, крае короткой сорочки. Ткань слишком нежная, шелк почти прозрачен, и реакция моего тела на его внимание выдает себя.

Между нами множится молчание, оно растет, угнетая и становясь неподъёмным. Но он первым рушит его, выдыхая хрипло:

— Ты?

Киваю, и смотрю в его лицо без страха и сомнения. Опускаю лямку сорочки вниз, чтобы она сползла с плеча настолько низко, насколько это возможно, обнажив молочную в лунном свете кожу.

Его нереальное, невыносимое, напряженное до предела идеальное тело напрягается. Мускулы, и без того явные и нарочито брутальные, проявляются еще больше, чем секунду до этого, и я понимаю, что он напружинен до предела.

И сейчас выступит в роли судьи, который вынесет мне вердикт…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У Леси не было ни капли гордости, потому что остаток вечера она всё-таки кружилась около меня и активно пыталась предложить себя. Я не прогонял её только потому, что видел, как Малая наблюдает за нами. Её взгляды, наполненные злобой, словно она вот-вот сорвётся и влепит мне пощёчину, пробуждали внутри ликование. Она следила за мной больше, чем за мужем, который был непонятно где и непонятно с кем. А меня подстёгивало это. Однако я не оставил Лесю ночевать, вызвал для неё такси и буквально силой затолкал в машину.

Мне хотелось остаться одному на ночь… Один в огромном доме… Как всегда… Вот только, когда понял, что Седой за руль сесть не сможет, а рядом с больным ребёнком, который и без того достал его плачем, ему лучше не появляться, я решил, что они должны остаться у меня. Всего одна ночь… Не целая вечность, в конце концов.

Кто бы мог подумать, какой мучительной пыткой станет осознание того, что Малая где-то рядом. В моём доме. В постели с другим мужиком. Хотя я почему-то был уверен, что она тоже не спит, а если и легла, то на диванчике у окна, не рядом с мужиком, от которого за версту разит алкоголем. Я едва сдерживал внутри необузданное, дикое желание сорваться и пойти туда… Забрать её и заставить её понять, кого именно она потеряла… Заставить снова почувствовать, как хорошо нам было раньше… А потом она сама заявилась в мою комнату. В этой непростительно тонкой сорочке, через которую видно то, что она хочет нашей близости. Глупая! Наивная и глупая! Она даже не понимает, как далеко зашла.

Я едва сдерживаю себя, чтобы не наброситься на неё, чтобы не взять то, что мне так активно предлагают. В голове кружится столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать. Задать ей каждый из них? Вот только ответит ли она? Вряд ли… Лживая маленькая дрянь вряд ли решится честно поговорить со мной. Она такая же как и все, и как моя податливая блондиночка, Малая пришла только ради того, чтобы получить дикую ночь… Зачем же ещё?

— Ты уйдёшь прямо сейчас! — рычу я и тушу сигарету, которая успевает ожечь пальцы. Шумно выдыхаю себе под нос и смотрю на неё.

Все мои кошмары словно ожили наяву. Кошмары, в которых она снова появляется для того, чтобы исчезнуть. Кошмары, от которых я желал избавиться, но сам поймал себя в ловушку, пригласив их на пикник в свой дом и оставив ночевать под одной крышей со мной.

— Кирилл, — произносит Малая моё имя дрожащим голосом, звучание которого режет мне слух, проникает в сердце и терзает его.

Всё внутри меня напрягается, натягивается до предела, и мне кажется, что оборвётся в одну секунду.

— Уходи! — повторяю я свои слова.

— Пожалуйста, не отталкивай меня! — просит Малая.

Дрянь. Лгунья. Обманщица.

Решила изменить своему мужу, как когда-то изменяла с ним мне?

— У тебя такой фетиш? Гулять от одного друга к другому? — спрашиваю я, глядя ей в глаза.

И в её взгляде я отмечаю отблеск боли, какой-то страшной, уничтожающей. Однако она всё равно не уходит. Смотрит на меня так, словно убить готова, но продолжает стоять тут. Зачем ей всё это? Почему?

Я в мгновение сокращаю расстояние, разделявшее нас, хватаю её правой рукой за талию и разворачиваю к стене. Прижимаю её к бархатистой поверхности обоев, мягко, чтобы случайно не ударить, не навредить и смотрю в глаза. Только они не умеют врать.

— Зачем ты пришла сюда, Малая? Где твой муж?

— Он… Он спит, — она поджимает губы и отводит взгляд в сторону, но я беру её пальцами за подбородок и вынуждаю смотреть мне в глаза.

— Хочешь изменить ему? — спрашиваю я, продолжая пытливо изучать её реакцию.

— Хочу побыть с тобой… — решительно заявляет она и льнёт к моему телу, которое моментально отзывается на близость с ней.

Внутри меня идёт борьба противоречивых чувств: я не могу оттолкнуть её, но в то же время ещё сильнее ненавижу за то, что бесстыже заявилась сюда после того, как сбежала от меня.

— Неужели тебе не надоело всё это, Малая? Жить в обмане и лжи?

— О чем ты говоришь? — испугано спрашивает она и смотрит на меня теперь уже иначе, словно я могу выведать какую-то злую тайну её прошлого.

— О твоём поведении… Ты же знаешь, что я бандит… Я тесно связан с криминалом и убивал ради денег. Это ты втирала мне перед расставанием?

Испуг, появившийся в её взгляде, исчезает моментально.

— Кири-и-илл, — протягивает Малая и на носочках тянется к моим губам и вдруг говорит тихо: — Ты должен помочь мне.