Хроники Сен-Жермена - Челси Куинн Ярбро

— Я… я просто шел, вот и все, — прошептал Джеймс. — Это казалось… естественным.

— Это и впрямь естественно, но только для тех…

— Кто переродился, вы хотите сказать? — взорвался американец, вновь вскакивая со стула. — Если вы будете продолжать в том же духе, я свихнусь и поверю чему угодно. — Он прошелся по комнате, потом резко повернулся на каблуках. — Вы мягко стелете, Сен-Жермен. Это ведь ваше имя, не так ли?

— Конечно. Мы как-то виделись с вами. На одном из банкетов в Париже. Я полагал, вы узнали меня.

— Я и узнал. Но прошло двадцать лет, вы должны бы выглядеть…

— Старше? — невозмутимо спросил Сен-Жермен. — Не хитрите, вы ведь знаете, что время на нас почти не влияет. Когда Мадлен после шестилетней разлуки навестила вас в Денвере, вы заметили в ней перемены?

— Нет, — признал Джеймс.

— Вот уже два века она выглядит так же, как в тысяча семьсот сорок четвертом году. Вам повезло, что возраст на вас не сказался. Перерождение меняет многое, но не облик. — Граф усмехнулся, потом скорым шагом пересек комнату и распахнул дверь. — Надеюсь, ближе к вечеру вы не откажетесь еще раз со мной повидаться. Должен вернуться Роджер и…

— Он отправился за… провизией? — быстро, но с некоторой запинкой спросил Джеймс. В нем вновь шевельнулся голод.

— Примерно, — ответил граф, уходя.

«Бугатти», еле слышно урча, подкатил к воротам конюшни. Роджер выключил зажигание, погасил противотуманные фары и ободряюще кивнул пассажирке.

— Приехали. Я донесу вашу сумку, мадам.

— Благодарю, — отстраненно кивнула женщина. Ее французский был правильным, но в нем ощущался акцент. Бесформенное, хотя и приличное одеяние, худая шея и темные круги под глазами свидетельствовали, что военное время ударило и по ней. Она машинально потерла виски, словно пытаясь себя успокоить.

— С вами все в порядке, мадам? — спросил Роджер, открывая дверцу машины. Левую руку его оттягивал большой кожаный саквояж.

— Сейчас-сейчас, — ответила пассажирка, пытаясь вежливо улыбнуться.

Роджер помялся.

— Не тревожьтесь, мадам. Если вы вдруг сочтете, что вам что-либо не по нраву, то… — Он с облегчением выдохнул воздух, заслышав шаги за спиной.

— Ты вернулся раньше, чем я ожидал, — сказал Сен-Жермен, вопросительно поднимая брови.

— Появилась возможность решить вопрос по-иному, — прозвучало в ответ. — И это к лучшему, ибо отряды Сопротивления перекрыли дороги в горах.

— Ясно, — уронил Сен-Жермен.

— Их патрульные хотели задержать мадам Кунст, услышав ее выговор, и… — Роджер выразительно смолк.

— Я из Австрии, — заявила взволнованно женщина. — Да. Я убежала. — Она вдруг заплакала, безнадежно и тихо, как покинутый всеми ребенок. — Они расстреляли мать и отца, — послышалось сквозь рыдания. — А потом убили и дядю с детьми. Я была в магазине. Меня предупредила соседка. Смерть Гюнтера не насытила их. Они ненасытны.

Сен-Жермен знаком велел Роджеру отойти и протянул плачущей руку.

— Выходите же, мадам Кунст. Здесь вам предложат и кров, и еду.

Женщина посидела, судорожно моргая, потом послушно оперлась на предложенную ей руку.

— Данке, майн герр.

— Мерси, а не данке, — вежливо поправил ее Сен-Жермен. — Силы Сопротивления в этих местах скоры на расправу.

— Да, я веду себя глупо, — кивнула женщина, выбираясь из автомобиля. — По дороге сюда ваш человек сделал мне предложение.

Слуга и хозяин обменялись быстрыми взглядами, потом Сен-Жермен, поколебавшись, сказал:

— Поймите, ваше появление здесь неожиданно и ставит меня в щекотливое положение. Не знаю, все ли вам правильно объяснили, но поверьте, что здесь вас не станут ни к чему принуждать.

Мадам Кунст пожала плечами.

— Мне все равно. Или нет — не все равно, но разницы в том никакой.

— Что вы хотите этим сказать? — Сен-Жермену не раз доводилось иметь дело с партнершами, охваченными подобной апатией, и приятного в том было мало. Американцу все это вряд ли понравится, подумал он озабоченно. Его… гм… провизия явно нуждается в отдыхе и покое.

— Что? — Австриячка вздохнула и, когда перед ней распахнули дверь замка, заговорила опять: — Никто из мужчин не касался меня после гибели мужа. Я укрылась в доме родителей, и мне казалось, что все плохое уже далеко. Когда партизаны хотели взять меня силой, я кричала, но сейчас причин для этого нет.

— Поверьте, здесь, в Монталье, вас никто не обидит, — мягко сказал Сен-Жермен.

Гостья кивнула и позволила отвести себя в небольшую столовую возле кухни. Камин едва тлел, полосатые обои повыцвели, но в целом там было довольно уютно. Женщина послушно села на предложенный стул и замерла, бросив руки на сомкнутые колени, в чисто девической позе, хотя ей было, наверное, около тридцати.

— Гюнтер погиб полгода назад. Я не сразу об этом узнала. Когда такое случается, все молчат. Приходят люди СС, уводят кого-то, и никто не осмеливается спросить, зачем и куда, ибо люди СС могут вернуться. Судья, выпив лишнего, мне обо всем рассказал.

Роджер, коротко поклонившись, испросил разрешения удалиться на кухню и, получив его, тут же ушел.

— Мадам, когда вы покинули Австрию? — спросил Сен-Жермен, подкладывая поленья в огонь.

— Не так давно. Дней восемь-девять назад. Может быть, десять. — Женщина вдруг зевнула. — Простите.

— Вам незачем извиняться, — ответили ей. — Пища тут не роскошная, но вполне сносная. Через полчаса подадут суп, сыр, колбасу. Может быть, вам стоит пока что прилечь?

Гостья, немного подумав, покачала головой.

— Я усну как убитая. Благодарю. И так вокруг слишком много мертвых. — Она бездумно скомкала ткань своей юбки и, еще раз зевнув, сообщила: — Я ела вчера.

«К счастью, я тоже, — усмехнулся внутренне Сен-Жермен. — Вопрос питания, — подумал он, — становится смехотворно сложным».

— Это безумие! — вскричал Джеймс негодующе. — Господи, что вы творите?

— Я проследил, чтобы наша гостья поела и заняла отведенную ей комнату. Мне жаль, что так получилось. Если бы Роджер привез Мирель, проблемы бы не возникло. — Сен-Жермен помолчал. — Что, собственно, так вас возмущает?

— Как это — что? Вместо обещанной сговорчивой вдовушки, ваш лакей доставляет сюда изможденную австрийскую беженку, трясущуюся от страха и едва сознающую, чего от нее хотят. Вы полагаете, я должен благодарить вас за эту замену? Вы полагаете, я накинусь на перепуганную бедняжку как последний, отринувший все представления о порядочности негодяй? Или вам кажется, что ваша манера завозить сюда женщин, как яйца к обеду, должна импонировать мне? — Джеймс вновь возвысил голос до крика, чтобы отчасти заглушить в себе чувство вины, ибо в мыслях его против воли зароились соблазнительные видения.