Золотая всадница - Валерия Вербинина

– Друзья, – с неудовольствием промолвил председатель, – кажется, вы не понимаете. Нас вполне устроит участие Новаковича, и ни к чему приплетать сюда этого сомнительного адъютанта. Пока надо заручиться помощью генерала и ждать удобного момента, чтобы свергнуть короля. Само собой, надо продолжать агитацию в народе, но помните: когда доходит до дела, безоружные толпы мало что решают. Нам они нужны скорее как выразитель недовольства монархией, который призван оправдать наши действия в глазах мирового сообщества.

– Только смотрите, не промахнитесь с Новаковичем, – посоветовал пылкий трефовый валет. – Не то он устроит в Иллирии такую республику, что все начнут добрым словом поминать Стефана и его придворную шайку лизоблюдов.

– Я уже сказал: Новакович не успеет стать диктатором, – промолвил председатель с ангельской улыбкой. – А теперь, друзья мои, обсудим, как продвигается привлечение сторонников в провинции.

На следующее утро Амалия против обыкновения проснулась рано и, едва встав с постели, принялась изучать план королевского замка, который Петр Петрович вчера набросал по ее просьбе. Затем она позавтракала, переоделась в строгий костюм в английском стиле и, сев в экипаж, который ей также предоставил российский резидент, велела везти себя к королевской резиденции.

Ночью шел дождь, но утро выдалось солнечным и теплым, и на поверхности реки, мимо которой они ехали, танцевали золотые блики. Амалия смотрела на них, рассеянно щурясь, и размышляла. Удастся ли ее план? Не подведет ли она людей, которые послали ее сюда? Или, может быть, пока не поздно, придумать что-нибудь еще?

На выезде с моста стояли полицейские, вид у бравых служак был растерянный. Недалеко от них доктор осматривал чье-то неподвижное тело, и Амалия, проезжая мимо, заметила, что у неизвестного утопленника была совершенно лысая голова и темный плащ простого покроя.

Экипаж стал подниматься на холм, и Амалия увидела впереди замок, над которым развевался иллирийский флаг с золотым львом на синем фоне. Вблизи королевская резиденция не производила особенного впечатления, и у Амалии мелькнуло в голове, что здание смахивает скорее на казармы, чем на дворец царствующего монарха. Сходство с казармами подчеркивалось караулами, которые были выставлены на каждом шагу.

На первом посту Амалия сообщила, что прибыла по приглашению королевы-матери на заседание благотворительного комитета, которое должно было состояться в одном из флигелей замка. Вряд ли баронессе Корф можно было поставить в упрек, что она явилась за полчаса до назначенного времени; напротив, такое стремление не опаздывать должно было скорее вызвать расположение.

Сверху от замка открывался замечательный вид на Любляну, но в это мгновение Амалию меньше всего волновали местные красоты. Дворцовый лакей проводил ее во флигель, где должно было состояться заседание благотворительного комитета, но на полпути Амалия извинилась, шепотом задала какой-то вопрос и, получив ответ, исчезла в указанном направлении. Прежде чем удалиться, она успела сказать слуге, что теперь знает, куда идти, так что он может не утруждать себя и не ждать ее. Когда она, гм, вымоет руки, она сама найдет дорогу во флигель. А так как Амалия подкрепила свои слова полновесной серебряной монетой, у лакея не было никаких причин не поверить ей.

Однако баронесса Корф отправилась вовсе не в комнату уединенных раздумий, о местоположении которой спрашивала старого слугу. Целью ее, которой она вскоре достигла, был кабинет его величества, который именно в это время, закончив слушание докладов и подписание важных бумаг, имел обыкновение прохлаждаться там на диванчике в компании хорошей сигары. О распорядке дня иллирийского монарха Амалии также поведал накануне незаменимый Петр Петрович.

Его величество полулежал на софе под окном, куря изумительную гавану и находясь в том блаженном состоянии духа, которое овладевало им всякий раз, когда он развязывался с нудными или тяжелыми делами, к которым относились все без исключения вопросы государственного управления. Какая-то маленькая птичка села на карниз за окном, повиляла хвостиком, уморительно попрыгала на месте и улетела. Король проводил ее взглядом и невольно улыбнулся, а когда поднял голову, увидел напротив себя постороннее лицо, и у лица этого были загадочные золотистые глаза баронессы Корф.

От неожиданности Стефан уронил сигару, которая упала прямо на персидский ковер и прожгла в красивом орнаменте приличных размеров дыру.

– Добрый день, ваше величество, – сказала Амалия, лучась улыбкой. – Надеюсь, вы великодушно простите меня за то, что я взяла на себя смелость побеспокоить вас?

Король поспешно спустил ноги с дивана, подобрал сигару и сказал, что госпожа баронесса вольна чувствовать себя как дома. В тоне его, однако, слышался легкий сарказм.

– Вы очень любезны, сир, – промолвила Амалия, грациозно опускаясь в кресло, и устремила на монарха пристальный взор. – Если позволите, ваше величество, мне хотелось бы поговорить с вами начистоту.

Характер Стефана был таков, что менее всего на свете он любил разговоры начистоту. Впрочем, в этом отношении он мало чем отличался от большинства других мужчин, пусть даже некоронованных.

– И о чем же будет этот разговор? – спросил он, изо всех сил стараясь сохранить непринужденный вид.

– О, ваше величество, – вздохнула Амалия. – Вы ведь прекрасно осведомлены о том, какую миссию мне поручили в Петербурге. Когда я сказала, что вы, судя по всему, твердо намерены не предоставлять нам базу в Дубровнике, никто не стал меня слушать.

«Если она явилась соблазнить меня, к чему такой закрытый наряд? – думал тем временем Стефан. – Хотя он ей очень к лицу… Только бы Милорад не притащился раньше времени, с него станется все испортить!»

– Это ведь так, сир? – почтительно спросила Амалия. – Я правильно понимаю, что русскому флоту не видать Дубровника как своих ушей?

Король смешался и забормотал, что он уважает Российскую империю вообще и русского императора в частности, как он всей душой хотел бы оказаться им полезным… но увы, увы! Непреодолимые обстоятельства… противодействие соседей… нежелательные последствия… Он чрезвычайно сожалеет, но… но…

История государства – это его география, как сказал известный делатель истории мсье Бонапарт. А когда твоя география такова, что с одной стороны у тебя Австро-Венгрия, которая спит и видит, как бы присоединить твои земли к своим, а с другой – Сербия, которая тоже не желает тебе ничего хорошего, как-то не очень тянет оказывать услуги посторонним, пусть даже и самым уважаемым, потому что это может завести в места, в которые обыкновенно приводят вымощенные добрыми намерениями дороги.

– Я очень рада, что мы прояснили этот вопрос, – объявила Амалия таким тоном, словно ничего другого она и не ожидала. – Ваше величество, простите, но я правильно понимаю, что российская база также не может быть размещена ни в Сплите, ни в другом портовом городе вашего королевства?

Стефан, который в этот момент как раз размышлял, что его гостье больше подошло бы открытое декольте, рассеянно ответил, что ни Сплит, ни другие города никак, ну никак не годятся для размещения базы российского флота. И вообще, парламент не позволит ему подписать соглашение, даже если он сам будет не против.