Растворюсь в тебе - Татьяна Чащина

«У меня бабушка заболела, ты поедешь со мной. В Москву! Вылет сегодня после обеда».

Другой разговор. И кто мне скажет, что это не настоящая подруга. Ну, и пусть человек, я тоже наполовину такая.

Широкая приёмная. Секретарь мужчина, очень серьёзный тип. Так на меня из-под очков смотрит иногда, что я его боюсь. В этот раз постаралась на него не смотреть, поздоровалась, глядя в сторону и быстро к папе в кабинет. Там светло и уютно. За длинным столом два беты. Этим мужикам много лет, одному сорок пять, другому сорок семь. Седые, матёрые волки. Они с моим отцом с детства. Захар Васильевич и Олег Максимович. У них дети моего возраста, но никого из детей здесь не было и близко. Потому что те, кто с рождения на халяве, не умеют рвать и бороться. А меня папа привёз из нищеты и горя. Поэтому я так вцепилась в работу и учёбу. Я достойна быть здесь, на совете, я часть клана и стою на высокой ступени в иерархии.

В ужасном, убитом состоянии привёз меня Вадим Алексеевич к себе домой. Он думал, что я буду такой домашней певчей птичкой, которую он будет держать в золотой клетке и подарит в будущем своему преемнику. Но он ошибся. Я поступила в тот же год на экономический. Чтобы забыть свою первую настоящую любовь и отвратительное предательство, с головой ушла в учёбу, получила хорошие оценки у учителей. Кроме учёбы, брала себе факультативы по разным предметам, училась танцам, музыке и рисованию. А потом моя волчица внутри почуяла голод. Ей не хватало адреналина. В этом я призналась папе. И он нашёл мне применение. Я вышла к нему на работу. Вначале курьером, помощником секретаря. И уже полгода я работаю по-настоящему. Я не просто в курсе схем и движения денег в клане, я свои схемы предлагаю. Меня больше не пугают сложные термины. Пока мои ровесники прожигают жизнь, я сижу на малом совете клана и вникаю в курс дела.

Саватий обошёл меня и присел по правую руку от отца. Моё место рядом с Побережным. Но я прошла вначале к отцу, чтобы поцеловать.

Пусть это не деловые отношения, но у нас так повелось. Я его сильно люблю.

Папа — зверь. Это касается не только методов ведения бизнеса. Он слишком жестоко расправляется с недовольными и плохо работающими сотрудниками. У него тяжёлая энергетика. Я привыкла только потому, что уезжала с ним в тяжёлом состоянии, а когда выбралась из затяжного кризиса, он был рядом. И никого важнее кроме него в моей жизни не было.

Холодные взгляд серо-голубых больших глаз. Седые волосы и борода, в которых чернели смоляные пряди. У него красивые морщины и мощное, не по возрасту тренированное тело, украшенное множеством наколок. Он умеет задавливать своей харизмой. В его присутствии хочется склонить голову, подлизаться, и не проходит чувство, что где-то накосячила. Поэтому в офисе нет женщин, кроме меня. Женская психика такого не выдерживает. И голос его наполнен какой-то угрозой. Он сам весь воплощение опасности. И те, кто знают, что он сидел, вообще стараются выйти на Савватия, избегая прямого контакта с Вадимом Алексеевичем.

Наша семейная история печальна. Отец не поделил территорию с альфой одного клана. Далеко отсюда, и это было давно, до моего рождения. Как истинный волк он решал вопрос кровавыми методами, убил жену своего врага. Тот в долгу не остался, так погибла моя мама. Компания отца была уничтожена. Чтобы спасти единственного ребёнка, убегая с чужой территории, Вадим подкинул меня новорождённую людям. Молодая пара оказалась странной, вместо того, чтобы отдать меня в детский дом, решили заявить о рождение ребёнка в домашних условиях, таким образом, присвоили меня. Назвали Инна и воспитывали в глуши.

Но папу не убить, не уничтожить. Он с нуля всё восстановил, и даже срок, навязанный ему, отсидел. Как только смог, вернулся за мной. Искал именно по детским домам, а я оказалась… В яме я оказалась и в такой грязи по уши, что вытаскивал меня Вадим Алексеевич с пистолетами и дружной командой.

Станислав Лугин — враг моего отца остался живым. Он так и правит своим кланом, за тысячи километров от нашей стаи. И пока он жив, мы в режиме ожидания.

Я копия своей матери, поэтому отношения альфы ко мне чересчур бережное и даже нежное. Я его принцесса, и к этому привыкаешь.

— Тендер на строительство государственного объекта, — начал дядька Захар разложив перед отцом документы. — Мы в списках, но всякие там Трасты, Хренасты и Лукасы нам в спину дышат, и свой народ прикармливают во власти.

— С депутатом Шишковым встретился на выставке механизации, — сказал Савватий, якобы незаметно скосив взгляд на мою грудь, надёжно упакованную в блузку. — Неоднозначно намекнул, что нужно обговорить наше участие в таком важном деле.

— Вот увидишь, Вадим, будут навязывать свою фирму, — предупредил Олег. — Всем интересны такие суммы.

— Особенно меня бесят, эти выскочки из области, — продолжил Захар о наших мелких конкурентах. — Строили себе сараи, строили, тут на те — госконтракт подавай. Дикие.

Я испуганно подняла глаза на отца. Три года я не знала, что кроме папиного клана у нас под носом есть ещё кто-то из оборотней.

— Давай, Захар, ты мне встречу организуй с этим Лукасом, — задумчиво командовал отец. — Олег, просмотри, не проник ли кто-то из их стаи в город. Им было велено сидеть в области и носа не показывать А ты Савва с депутатом встреться, может, что путное скажет. Инну с собой возьми, она красиво улыбается и ловит нюансы. — Он окинул нас взглядом, не поднимая головы, от чего взгляд его стал пронзительным и невыносимым. — Крыса у нас в фирме, сливают потихоньку. Я службе безопасности выдал пи*дюлей, но толку мало, нужно среди планктона искать. Осторожными будьте.

Ещё говорили об отчётах и делах в суде. Я смирно отсидела. Когда отец всех распустил, а меня попросил остаться, Савва проехался пальцами по моим плечам и, нагнувшись, шепнул:

— Сегодня в шесть вечера.

Во мне ничего не дрогнуло, кроме, как желание спросить у Лизки брать ли с собой вечернее платье.

Мы остались с папой вдвоём, он просматривал мою папку, хмурил брови и потирал бороду.

Закурил. Трубку.

— Человек, — констатировал он.

Дамочка из бухгалтерии была действительно человеком. На поимку корпоративного шпиона я угробила восемь недель. Больше всего в этом вопросе мне не нравилось, что меня могут обозвать ищейкой, сравнение с сукой. Пусть лучше охотницей на крыс.

— Сколько ей лет?

— Двадцать восемь, — ответила я. — не замужем, ребёнок. Думаю, личного интереса нет, за такие вещи платят нехило.

Я очень старалась, папочка. Мне двадцать три, похвали меня!

— С нашими связана?

— Не замечена, но… Слухи, я их тоже собираю и перетряхиваю.

— И?

— Савва, кто ж ещё у нас по девушкам специалист.

— Ещё какой! От бухгалтерии до принцессы, — рыкнул папа.

Я сильно покраснела и увела взгляд. Оправдываться бесполезно, если только сам спросит. Но, я вот эту недосказанность не люблю.