Санара. Новая руна - Вероника Мелан

Поднявшись, Санара первым делом обулся – ходить по ледяному полу босиком не привык, – а после отправился в библиотеку, туда, где стоял на полке старый атлас Софоса.

Хотел проверить координаты.

Нову мысленно он не ощущал. Нигде. Будто слизнул с радара точку языком грозовой фронт.

Это добавляло беспокойства.

Вдобавок зона, названная ему во сне, была обведена на странице красным. Ни единой подписи, ни пояснения. Атлас предупреждал о некоей опасности, но ее свойств не пояснял.

В сети, куда Санара вышел, чтобы получить больше данных, о координатах ничего.

Совсем.

Аид жевал губами, хмурился и почти ничего не понимал. Таял в видении образ Новы, нарастала смутная тревога; горели алым обозначения широт в памяти.

Тяжелую трубку телефона Судья поднял не для того, чтобы звонить Королям. Вместо этого набрал номер, который почти никогда не использовал, дождался, пока отзовется на том конце старик Кравад. Спросил:

– Я зайду? На десять минут.

Бывший Верховный Судья удивления не выдал, хоть и удивился. Закашлялся, дал добро.

Прежде чем покинуть замок, Аид вырвал из Атласа страницу и положил ее в карман.

Кравад за годы сильно сдал.

Из пышущего некогда темной силой человека превратился в сухого, выцветшего старика. Входить в его жилище все равно, что нырять в чертог памяти – те же старые кресла, столик, большая зала и вечно зажженный, чтобы отпугнуть холод, камин. Только учитель давно болен и беспомощен, хоть и мелькали изредка еще в глазах знакомые черные пятна.

Почему у всех тьма в зрачках, а у него яркий белый свет, Санара не знал до сих пор.

Делу, впрочем, это не мешало.

– Чем обязан, Верховный? – голос простужен, прокурен, похож на воронье карканье. Улыбка щербатая, зубы почти сгнили, но взгляд все еще цепкий, злой, почти как раньше. Кравад никогда не спешил сдаваться обстоятельствам, болезни он не сдавался тоже.

– Хочу спросить про это, – Аид без предисловий достал из кармана мятый лист, расправил, показал старику красный квадрат. – Вы знаете, что это?

И впервые на памяти Санары бывший Верховный удивился.

– А с чего бы ты стал спрашивать?

И тишина.

– Увидел координаты во сне, – увернулся Аид от ответа.

– Странно, странно… – следом кривая усмешка. – Там, если мне еще не отшибло память, находится Древняя тюрьма Магов. Ее не использовали, как бы тебе не соврать, уже несколько столетий. Я слышал о ней от своего наставника, а тот от своего. Я никогда сам в ней не был.

– Тюрьма Магов? Зачем?

– Как зачем? В незапамятные времена, когда Элео еще топтали плотными подошвами эти острова, в их рядах иногда находились изменники, инакомыслящие. Желающие использовать силы не по назначению, творящие зло. Туда их и сажали, если верить преданиям. Для людей-то место безопасно.

«Нова, – стрельнула, как электрический разряд, мысль, – Элео».

– И что? – Аид тщательно маскировал искренний интерес к теме праздной скукой. – Выход-то для узников был?

– Ты за этим пришел? Теорией, которая никогда тебе не пригодится, мучить?

Кравад поправил на ногах теплый плед, в очередной раз закашлялся.

– Нет, привез вам с Маноласа подарок. Местный алкоголь на травах, говорят, созданный для Рухана. Хороший.

– Ну, так давай! Этому добру я всегда рад… Тем более что на Маноласе сам так и не побывал. И уже не побываю.

Из-под плаща сверкнул темным стеклом бутыль. Кравад принял его с интересом, даже взгляд прояснился.

– Выпьешь со мной?

– Не могу, дела.

Санара коснулся рукой страницы, осторожно наталкивая старика на обсуждаемую тему.

– А это просто заинтересовало. Никогда не видел зон без надписей.

– Да были надписи, – прокряхтел старик, – в старых изданиях. Там копировалась символика Элео, а в новых не стали сохранять. Решили – ни к чему.

– Интересно. Получается, оттуда не выйти?

– Ну почему же? Выноси приговор, приводи в исполнение. И свободен жмур.

– Почему жмур?

– Потому что изменникам Элео вроде как выносили только смертные приговоры. Считали, что «сдвинувшийся» Древний исправлению не подлежит.

– Интересно.

– Тебе-то чего бояться? Зона спокойно впускает и выпускает Судей – так повелось еще в старинные времена. Думаешь, у них тогда не было Верховной власти? Была. Это потом они все не пойми как растворились, а когда-то, если верить писаниям, были похожи на людей. Только открывали силу и способности, учились ей пользоваться, разрабатывали эликсир долголетия. Ты чего так прицепился к этой тюрьме?

– Не люблю белые пятна в своем образовании.

– А-а-а, – старик, занятый изучением этикетки, притворился, что поверил. Нет, он давно почуял, что за вопросом Санары прячется тайна, и будь он помоложе, уже вцепился бы в нее зубами. Но теперь стал стар. И чужие тайны его интересовали не дольше минуты. – Застрял у тебя там, что ли, кто?

Аид напрягся. Не любил ни излишней проницательности, ни вопросов «в десятку». Но почти сразу расслабился, почувствовал, что Кравад интересуется лишь теоретически, и совать свой нос в чужие секреты на деле не намерен.

– Если застрял кто, наделенный чуть больше, чем у человека, силой, – пояснил охотно, – то не вытащить никак. Древняя тюрьма скроена на совесть, не то, что наши, нынешние. Так что, или убить… или…

На этом месте старик почему-то в голос расхохотался. Так развеселился собственной шутке, что начал тереть слезящиеся глаза.

– Или что? – спросил Аид вкрадчиво.

– Тебе этот метод не подойдет, – все еще содрогался от хохота Кравад. – Но, если вдруг, иди сюда, прошепчу…

И Санара почти прислонился ухом к старческому рту.

* * *

Нова.

(Howard Shore, Roma Shane Ryan, Enya, Nicky Ryan, Voces8 – May it be [Arr. M. Sheeran])

Вера в безвыходность – человеческая иллюзия.

Для Элео ее не существовало. Эта уникальная раса умела «выключать» себя из тупикового варианта, растворяя плотное тело и формируя его (если нужно) где-то еще – дальше во времени, впереди по реке бесконечного путешествия.

Если так случилось, что я загнала себя в тупик, – просто выключусь. Перестану существовать как Нова, в очередной раз покину Аддар, возникну где-то еще. Где и кем – загадка. Я любила это место, но не привязывалась к нему; сидела, прислонившись спиной к валуну, смотрела на облака, такая же свободная, как до того, как зашла сюда. Мир прекрасен, когда на него смотрят любящие глаза. Человеческая часть меня пыталась горевать, испытывать к себе жалость, но я пропускала эмоции через себя, как сквозь сито. Есть возможность жить – живи, пришла пора уходить – уходи.