Мне и так хорошо - Яна Сибирь

– Перестаньте, девочки! – вмешалась Дакота. – Он просто ребенок. Не могли же мы взять и выгнать его на улицу. Не май месяц-то все-таки! И вообще, что за манера наговаривать на людей раньше времени? Он еще ничего плохого не сделал, а вы уже с ума посходили!

Дальше тишина. Я решила, что не буду беспокоиться заранее, ведь всем известно, что больше всех страдает тот, кто страдает раньше всех.

На работе меня ждала непонятная суматоха. Все девушки в ресторане порхали как разрисованные бабочки, смеялись и подшучивали друг над другом.

– Из-за чего шум? – спросила я у Машки, которая не отставала от других дам и была так же взбудоражена, как и все остальные.

– Господи, ты же ничего не знаешь! – выпалила подруга. – Сейчас унесу заказ, вернусь и расскажу все.

– Не спеши, – ответила я, потому что, честно сказать, мне было не интересно.

Я приступила к выполнению своих обязанностей и тут же забыла и про Машку и про ее новости. Примерно через час, моя подруга напомнила о себе, ворвавшись на мое рабочее место с радостным визгом.

– Он мне, кажется, подмигнул! Ты не представляешь, какой он классный! Бросай свои тарелки и пошли со мной.

– Мне работать надо, – ответила я. – Я уже поняла, что дело в парне и сразу скажу тебе, что мне все равно. Главное, чтобы тебе нравился.

– Ты не понимаешь! – продолжала Машка. – Он самый завидный холостяк в городе! Пошли, покажу! Ну, давай же, шевелись!

Машка схватила меня за руку и поволокла через всю кухню, к дверям, которые выходили в главный зал.

– Вон там, видишь? Парень сидит, в углу у окна? – шептала Машка, тыкая указательным пальцем в воздух.

– Смутно, но вижу, – ответила я без особого восторга.

Мы стояли, как два заговорщика и смотрели в едва приоткрытую дверь. Машка могла выйти в зал, а вот мне этого не разрешалось.

– Это Стас! – восхищенно заявила она. – Он такой… Он самый привлекательный и самый видный мужчина, которого я когда-либо видела! Перед ним все девчонки млеют, а он, толи в поисках одной единственной, толи ему просто все равно. Я пока не разобралась.

– Ну, как разберешься, так доложишь, – безразлично сказала я и пошла на свое рабочее место.

– Или ты ненормальная или не разбираешься в мужчинах, – заключила Машка, настигнув меня возле моих раковин. – Неужели он тебе не понравился?

– Обыкновенный парень, – сказала я. – Не понимаю я твоего трепетного преклонение.

– Ты его просто не знаешь!

– А ты, знаешь? – спросила я. – Или ты думаешь, что если он три раза тебе улыбнулся и один раз вроде бы подмигнул, то он самый лучший человек на свете?

– Ты невыносимая дама, – уходя, бросила Машка. – Невыносимая!

Я не стала спорить. В конце концов, зачем мне нужна была эта ссора? Я продолжила мыть посуду, не обращая внимания на девчонок, которые забегали ко мне в комнату и, бросая тарелки на стол, не переставали судачить о «легендарном» Стасе. Скука смертная!

Мария закончила свою смену и заскочила ко мне, чтобы попрощаться. Она торопилась домой, поэтому рассказывала мне о своих планах на Новый год быстро и не детально.

– Мы с моей небольшой компанией решили отмечать у меня. Соберется человек десять, – говорила она. – Если хочешь, и ты приходи.

Я сморщилась. Она засмеялась.

– Поняла. У тебя как всегда есть план гораздо интереснее.

– Только без обид, – сказала я. – Ты же знаешь – я поклонник тихого веселья.

– Безусловно, – заявила Машка. – Но, имей в виду, что если ты передумаешь, я не буду против твоего появления.

Она хлопнула меня по плечу, потому что знала, что я не выношу объятий и поскакала домой. К одиннадцати вечера, как обычно, разошлись остальные работники, и я снова осталась одна среди грязной посуды и заляпанного пола. Мне захотелось поскорее закончить и тоже оказаться в своей уже более уютной комнатушке.

Я думала, что в зале меня как обычно встретят вышколенные охранники и сопроводят до выхода, но в этот раз все было по-другому. В этот раз я увидела, что в зале, за одним из столов с безукоризненно белой скатертью сидел пожилой мужчина в дорогом костюме, а напротив него сидел тот самый Стас, о котором столько болтала Машка. Они оживленно о чем-то беседовали, иногда поглядывая в экран ноутбука, а Роксана нарезала круги вокруг стола и вставляла в разговор свои уморительные реплики.

– Интересно, кому из них она так хочет понравиться? – смеялась у меня в голове Аза. – Надеюсь, что она не напрасно так старается.

– Если бы я так виляла и передом и задом, то у меня бы уже хрустнула тазобедренная кость, – фыркнула Бриллиант.

– Пойдемте домой, – тихо сказала Дакота. – Я устала.

И вот я уже вышла из кухни. И вот меня уже встретил один из охранников и повел к двери, как вдруг неожиданно мадам Роксана почему-то решила обратить свое внимание на меня.

– Яна, постой! – игриво крикнула она, после чего все мужчины в зале перевели свой взгляд на меня. – Ты забрала ненужную еду с кухни? Если нет, то можешь забрать. Я не хочу, чтобы мои работники голодали, а потом падали в обморок у меня в ресторане.

– Я не бедствую, – ответила я, а про себя подумала, почему этой женщине так нравиться унижать людей в присутствии других людей.

Мужчины улыбнулись, а Роксана оскалилась.

– Ну, раз так, то можешь быть свободна, – рыкнула она уже без наигранной симпатии.

Я почти дошла до двери, и охранник уже прошел вперед, чтобы открыть мне дверь, как вдруг я услышала недовольный голос пожилого мужчины в дорогом костюме, который непонимающе смотрел в экран ноутбука.

– Роксана, а почему договор на французском языке? Ты что, ничего не проверила? Или ты с каких-то пор, в тайне от меня овладела французским?

– Что? – опешила Роксана. – Как это – на французском языке?

– Я тебя спрашиваю – как это? – возмущенно сказал пожилой мужчина. – Мы позвали человека обсудить этот проект, такой важный для всех нас, а ты даже не проверила присланные договора?

– Ну, милый, – залепетала Роксана. – Ты же знаешь, что у меня полным полно забот и если я что-то и проглядела, то это само собой, не специально.

Тут я сразу поняла, кто этот строгий мужчина. Это был муж Роксаны – Вениамин Григорьевич. Он смотрел на жену ледяным, но в тоже время усталым взглядом и казалось, что если бы сейчас вокруг них не было людей, он бы не был столь корректным.

– Мне приятно, что ты подумала обо всем, кроме самого важного, – начал